"Почему грузинам изоляция пошла на пользу, а нам – нет?". Грустная правда о молдавском вине

Фото: sbwines.md

Когда Сергей Борец рассказывает о судьбе молдавского виноделия, почему-то вспоминаются слова героя фильма «Белое солнце пустыни» Павла Верещагина: «За державу обидно». Может быть, потому что сам Сергей Викторович внешне похож на знаменитого киношного таможенника, а отрасль является символичной и знаковой для Молдовы: плохо стране – плохо виноделию, виноградарям, их семьям, экономике и в итоге – снова всей стране.

Что осталось от молдавского виноделия сегодня, в каком оно состоянии, какие рынки завоевывает, с какими странами конкурирует, а с какими уже нет, – об этом в интервью Ирине Астаховой рассказал Сергей Борец, в начале этого века создавший образцовую компанию Acorex Wine Holding, построивший завод, посадивший виноградники, сотворивший особые вина - с душой, и продававший их успешно, как на Восток, так и на Запад. А потом в один миг потерявший все - после введения Россией эмбарго в 2006 году. Компанию, которая была лидером молдавского виноделия, он продал своему другу – чтобы рассчитаться по кредитным долгам. Но сохранил виноградники, оставив задел для будущего производства.

«Каким-то непонятным звездным путем судьба привела меня к виноделию, И чем бы я ни занимался в жизни, создание вин всегда будет оставаться для меня особым таинством, от которого я не смогу отказаться», - признается бизнесмен.


- Сергей Викторович, что сегодня представляет собою молдавское виноделие – после всех геополитических экспериментов? И почему наша статистика ежегодно фиксирует сокращение производства вина?

- К сожалению, молдавское виноделие может потерять перспективу - как для страны, так и для тех людей, которые им занимаются. Отрасль на самом деле уже не в кризисе, она достигла дна. Сегодня виноделие остается только в головах виноделов и является обузой для людей, которые вложили в этот бизнес деньги. Потому что главное – рынки. Когда нет рынков сбыта, нет и бизнеса. Как мы ни бились на европейских, американских рынках, мы туда не проникли по существу. Потому что политика. Я 14 лет участвовал во всех рынках, и сумел поломать стереотип людей, с которыми работал. Но только в рамках личности, а не страны. Дальше этого не удалось уйти.

Сегодня мы продолжаем взаимодействовать исключительно на уровне человеческих контактов. И наш рынок, к счастью или сожалению, - это бывший СССР: Украина, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия. Нас не пустили дальше. К примеру, я договорился с чешским клиентом, чтобы мы завезли вино в Румынию, а румыны - по своим документам в Чехию, и тогда он продает там наше вино, но под румынской маркой. Как это назвать? Это политика. Если покупатели видят на этикетке европейское производство, тогда покупают вино, а Молдова – это им не понятно. Наши власти, наша дипломатия, к сожалению, за 20 лет ничего не сделали, чтобы продвинуть молдавский продукт.

- Ваши слова противоречат заявлениям европейских чиновников о том, что для нас европейские рынки открыты. В конце прошлого года Европарламент отменил все квоты на импорт молдавских вин в страны ЕС. Правда, Молдова их и не выбирала полностью, но сигнал ЕС дает положительный. Ведущие политики и дипломаты Европы и США обещают пить исключительно молдавское вино.

- Видимо, между словами дипломатов и запуском процесса должно пройти лет 20. Я помню, как мы ездили по Германии в 2001-2002 годах и видели на торговых полках только бутылки с немецкой вязью. Мне тогда говорили, что немцы никогда не купят бутылку чилийского или новозеландского вина, потому что пьют только немецкое. Прошло пять лет, и на полках германских магазинов равноценно стоит как немецкое, так и чилийское вино. Нужно, видимо, время, чтобы политическое заявление стало работать. И должны быть усилия молдавских виноделов. Тогда будет результат, которого добились, к примеру, грузины. Изучая грузинские сайты в последнее время, я обнаружил, что с 2006 года, с тех пор, как американцы дали денег грузинским виноделам, они действительно подняли качество своих вин и стали делать то, что нужно. У них эта реформа пошла до конца.

- И у них появились новые рынки?

- Средняя грузинская компания, которая раньше продавала вино на 5-6 рынков, сегодня вдруг в портфеле имеет 31 страну. Американцы им помогли зайти в Китай, Вьетнам, Лондон, Бразилию. Но они стремительно возвращают и российский рынок! В июле прошлого года Грузии разрешили возобновить поставки в Россию. Тогда, летом, министр сельского хозяйства Грузии на вопрос о том, чего он ждет от этого рынка, ответил: «Ну, миллионов девять бутылок мы надеемся продать». 31 декабря они подвели итоги – 21 миллион бутылок! За полгода. В следующем году это будет уже 45 миллионов бутылок, не меньше. И это при том, что у них нет лобби.

Грузинское вино занимает нишу в сознании русских: цинандали, киндзмараули, саперави – есть расположенность русского человека к грузинскому вину. Русские понимают, что с их стороны была агрессия. Но у них любовь к Грузии. Включите сайт с грузинскими песнями – это же просто фантастика! А какая часть культуры Молдовы есть в русском сознании? Если наше вино в России свели к минимальной цене, то грузинское вино при минимальной для них цене с завода 2,50 доллара, а особые вина - 9-10 долларов с завода, - за 20 долларов с российских полок просто улетает.

- Почему мы не смогли так?

- Неправильный маркетинг. Никогда молдавские политики не занимались поддержкой собственной продукции и сбыта ее за границей. Молдавской политики делят бабло здесь и не занимаются внешней средой. И от этого страдала раньше, страдает сегодня, и в будущем будет страдать молдавская продукция. Никто не хвалит молдавскую продукцию дальше своих границ. Делят бюджет здесь и сегодня.

– Сколько молдавского вина отправили на Россию в прошлом году?

- 25 миллионов бутылок. За весь год. При открытом рынке.

- А сколько вина молдавские виноделы отправляют на западные рынки?

- Если говорить об отдельном вкладе виноделов, то самый большой совокупный объем экспорта на Запад был у нашей компании - два миллиона бутылок в год – это поставки в Бельгию, Францию, Англию, Голландию, Швецию, Норвегию, Канаду, США, Израиль. Сегодня, думаю, максимальный европейский экспорт отдельных молдавских производителей - 200 тысяч бутылок в год.

На самом деле Европа открыла нам ворота, зная, что туда ничего не пойдет. А в России молдавские вина занимали 53 процента рынка. Сегодня – 4-5 процентов. Мы полностью его потеряли.

- Но, может, американцы так же будут помогать молдавским виноделам, как помогли грузинским? Во всяком случае, к примеру, проект по поддержке молдавских брендов в швейной промышленности достаточно успешно реализуется в Молдове, как мне кажется.

- Может быть, когда-нибудь. Но сегодня рынок умрет. Останутся маленькие производители, которые не брали кредиты, не вкладывались в модернизацию, в развитие, - они, возможно, до гребня волны не добегут, но зато выживут. Ведь в чем проблема? Недостаточно только произвести вино. Его надо продать. И в этой цепочке «производство – реализация» самая страшная позиция у производителя, потому что ему дают минимальную цену. Основная сумма затрат идет на рекламу, продвижение рынка, стабилизацию потребителя. Поэтому в Молдове, если рынки обваливаются и не поступает выручка, сложно дальше продвигать производство. У людей просто нет денег. Глупость, недальновидность и личная зависимость молдавских политиков от каких-то проблем, некомпетентность правительства и жадность банков – полностью погасили эту промышленность в 2006 году. Выжили те, кто не брал кредиты, – это что, правильно?

- Но Вы же продолжаете заниматься виноделием, несмотря ни на что?

- Продолжаем, в рамках сотрудничества с южной компанией. Нам удалось оторвать от банков виноградники и первичное оборудование, и пока мы занимаемся сырьевым рынком. А сырье здесь можно производить шикарное. Если же говорить о молдавском вине, то вот вчера мы с моими партнерами пошли в ресторан и стали пробовать все, что там есть. И я, живущий в этой стране, с ужасом осознал, что у молдавского виноделия нет лидера. Все реализуют свои амбиции, поэтому качество вина - здесь удалось, здесь не удалось - зависит от случая. Нет стабильного качества - даже у тех производителей, которые добиваются успеха на выставках. Одно и то же вино – но разный результат! Так не должно быть. Когда есть лидер, он платит деньги, ездит на выставки, строит концепции, стратегию, пробивается вперед, - тогда все остальные тоже хватают на бегу, выстраиваются и подтягиваются. Когда лидера нет, каждый выступает в своем амплуа. И это пить невозможно. Мне было стыдно перед моими гостями.

- Вы хотите сказать, что сегодня виноделы не занимаются своим вином?

- Занимаются. Но у них нет конкурентов, нет критики, и они варятся каждый в собственном соку, рассчитывая на авось.

- На западном рынке они же вынуждены конкурировать.

- А кто в действительности идет на западный рынок? Хоть одного назовите. Нет никого. Это же деньги, их надо вкладывать. Я платил безумные деньги за выставки, консультантов, обучение. Мы ничего не продавали на этих выставках, мы просто стояли. Но мы доказали хотя бы на английском рынке, что у нас достойное вино. Ко мне приходили старушки и говорили: «Семь лет мы пьем Ваше Пино Гри, и ни разу не было отклонения. Как Вам это удается?» Я даже не задумался об этом ни разу. Я ответил: «Я спрошу у винодела».

А как удавалось? Был постоянный контракт с итальянским наставником, который каждый месяц приезжал, полностью контролировал весь выпуск и пробовал все подготовленное к розливу вино на будущий месяц. И так было годами. У нас была отлаженная система - каждую неделю он получал все характеристики каждой цистерны. Да, это стоило денег. Но это было качество. Может быть, я не богатый человек, но я потратил 300 тысяч долларов на разработку бизнес-процессов. В 2005 году лучшей винодельческой компании в Молдове не было, она работала как часы.

А сегодня нет масштаба, горизонтов. Ты не можешь продать то, что произвел. Вот Аркадий Андроник (гендиректор Молдэкспо) говорит, что будущее Молдовы только за небольшими компаниями. Но на мелком производстве нельзя построить тот контроль качества, который необходим, специалистов не пригласишь, не организуешь бизнес-процесс.

- Как Вы относитесь к тому, что гагаузским винам разрешили экспорт в Россию?

- Положительно. Должна открыться хоть какая-то дверь, чтобы продукция выходила. Потому что за виноделами стоят виноградари, поля, зарплаты, семьи. Вот уже середина марта, а у нас не обрезаны виноградники. Денег нет, а люди без денег не выходят на поле. Но и людей уже почти нет. Когда я 10 лет назад заявил о том, что надо сажать виноградники только с механической обработкой, мне сказали: ты не понимаешь, здесь традиции, людям нужна работа! И вот, наступило время, когда людей нет, и виноградники некому обрабатывать. Все сегодняшние виноградники в Молдове посажены на ручной труд, туда трактор не зайдет.

- Как-то пессимистично все, что Вы говорите. Что же нужно делать?

- А нужно сегодня с нуля создавать новую промышленность. Есть земля, где зреет виноград и где есть возможность производить лучший в мире виноград - белый. Я уже свои амбиции сложил. 15 лет я экспериментировал. Я понял, что с красным виноградом Молдове соревноваться с Аргентиной, Чили, Австралией – невозможно. У нас незрелый виноград, получается незрелое вино, зеленые тона, что я только ни делал! А белое – лучше в мире, может быть номер один. Нужно просто уделить ему внимание. Оно может быть лучше Новой Зеландии. Шампанские и белые.

- Молдова должна специализироваться на белых винах?

- Уверен. Глубоко. Белые вина необыкновенного качества можно производить в трех точках на земном шаре: Шампань, Бургундия и Молдова. Но при особых условиях, затратив колоссальные ресурсы не только при выращивании урожая, но и качественной переработки и качественного применения винификационных техник.

И у нас очень хорошо растут ароматические сорта, которых в мире дефицит, такие как: Пино Грижьо, Траминер, Совиньон, Мускаты. Вина из такого винограда не выдыхаются долгое время. Учитывая, что вина потребляют в мире 50 на 50, половина белых, половина красных, форы у нас много. Но чтобы конкурировать с немцами или австрийцами, французами, надо делать белые вина экстра-класса, и этому нужно посвятить все свои силы.

Второе – нам нужны рынки. Россия нас не принимает, и уже никогда свои позиции на российском рынке нам не уступит Франция, Испания, Италия, Грузия. Это не значит, что нужно отказываться от этого направления. Но нужно доказывать, что мы лучшие.

Почему грузинам изоляция пошла на пользу, а нам – нет? Потому что у нас как была химия в голове, так и осталось. Почему? Дефицит денег, высокие процентные ставки, маленький период их возврата. Виноделие – это риск. Виноградник стоит 12 тысяч долларов на гектар, он дает урожай только через 4 года. Надо решиться – взять 12 тысяч долларов, посадить виноград, ждать четыре года: замерзнет – не замерзнет, а потом думать: куда его продать? Следующий этап – винодел. Он может произвести лучше вино, а может - ничего. То есть риски огромные в достаточно длительном процессе.

- Вы сказали, что маленькие предприятия не выдержат мировых требований, у них нет денег, чтобы производить качественное вино со всеми технологиями. Значит, в Молдове должно остаться 5-6 крупных предприятий? Со своими виноградниками?

- Ну да. При этом 65% вина должно продаваться на внутреннем рынке, и только 35% - экспортироваться. В Молдове же 2% потребляется на месте, и 98% экспортируется. Эта цифра задавила понимание и существование виноделов. Когда Россия была молдавским погребом, все было окей. Как только погреб исчез, исчезли возможности. Какой винзавод в республике сегодня самый успешный? «Крикова». Почему? Потому что продает на внутреннем рынке, где цены выше: 6 млн бутылок шампанского и около 4 млн вина. А все остальные ринулись на внешние рынки - и потеряли. Потому что внешний рынок - это не тетка хорошая, а жуткая баба вот с такими зубами.

И рассказы про Запад, конечно, хороши. Но туда надо проложить дорожку. Имея огромный выход на Россию, получая оттуда большую выручку, можно было топтать тропинку на Запад. Но сегодня у виноделов просто нет денег на это. Когда Испания собирает по 9 центов виноград, а мы по 30 центов, мы не можем быть конкурировать. Потому что к цене надо прибавить издержки. Производительность труда низкая, ручной сбор винограда, жуткая производительность винограда – 14 тонн надо минимум, а не 6-7 тонн с гектара, как у нас. Искусство виноградарства нужно возродить, сегодня оно умерло на корню. Нет людей, которые понимают, что такое виноград. Нет виноградарей. Наши специалисты работают в Краснодаре, Питере, Туле, Баку - где угодно, только не в Молдове.

Я тоже лечу на днях в Баку. Будем работать на них, создавать вина, которые они хотят. У нас даже нет способа выживания, кроме как работать на кого-то. Виноделы разъехались туда, где им платят. И я буду искать, как мне услужить виноделам из других стран.