Почему Молдова не Литва, или Что мы потеряли по дороге в ЕС

Недавно довелось услышать, как глава парламентской Комиссии по экономике, бюджету и финансам Раду Мариан заверял с телеэкрана, что «Молдове понадобится не менее 15 лет после вступления в Евросоюз, чтобы остановить исход населения». В качестве доказательства он привел пример Литвы, так же пережившей массовый отток жителей.

Это не первый приговор к долгим годам кризиса, вынесенный стране высокопоставленным представителем власти, но он, как и остальные, резонирует с действительными причинами углубления проблем в Республике Молдова.

Целью этой статьи не является дискуссия с законодателем. Ссылка на его мнение сделана исключительно, чтобы проиллюстрировать подход власти к осуществлению акта правления.

Как убежден Раду Мариан, именно «присоединение к Европейскому союза - самый быстрый способ остановить исход населения». Свою уверенность он опирает на очень простую логику: «в Литве было довольно крутое падение численности населения на протяжении 25 лет, и остановить его удалось только два года назад. После присоединения к ЕС, после получения доступа к структурным фондам ЕС, после улучшения стандартов жизни с помощью ЕС - лишь через 15 лет удалось стабилизировать население».

Довольно удобная позиция. Выходит, что бы ни делала нынешняя власть, добиться эффекта быстрее, чем просто стремясь в Евросоюз, не получится; а значит, и делать ничего не надо, кроме того, чтобы дожидаться доступа к европейским фондам.

Лучше всех в центральной администрации такой подход реализует Министерство экономики, пожалуй, самое бездействующее в правительстве, несмотря на ожидания внешних доноров и бизнес-сообщества. «Структурные проблемы, такие как снижение производительности, несоответствие навыков на рынке труда, недостатки в управлении и низкий уровень конкуренции, сохраняются и требуют реформ для повышения конкурентоспособности, устранения барьеров для внедрения передовых технологий и повышения эффективности рынков», - отмечается в вышедшем в мае Экономическом обзоре Всемирного банка в Молдове.

Приведенная выдержка отражает почти все базовые факторы, влияющие на отток населения. И к большинству из них вряд ли применимо оправдание войной или пандемией короновируса. Они требуют решений на уровне правительства и парламента. Компетенции, решений и действий. Впрочем, давайте по фактам.

Сила производительности

В 2022 году действующие в Молдове компании достигли совокупного оборота (или выручки от продаж) в 612 млрд леев. Это на 25,4% больше, чем 2021 году, и почти вдвое – чем пять лет назад, подсчитали в конце прошлого года в Ассоциации иностранных инвесторов. 60,9% общего размера выручки приходилось на молдавские частные компании, 28,2% - на компании с прямыми иностранными инвестициями (16,8% - на предприятия с зарубежным капиталом, 11,4% - на фирмы со смешанным капиталом), а 10,9% - на компании, полностью или частично принадлежащие государству.

При этом на предприятиях со смешанной формой капитала производительность труда составила 3,04 млн леев на одного работника, это на 50% больше, чем в 2021 и в два раза - чем в 2019-м. Компании с зарубежным капиталом показали производительность труда на уровне 2,12 млн леев (+40% к 2021 году), отечественные частные компании - 1,11 млн, а государственные – менее 600 тысяч леев.

То есть компании наращивали обороты (а вместе с ними прибыли и выплаты в бюджет государства) за счет производительности труда, и делали это на фоне войны и в самый тяжелый период энергетического кризиса. Производительность напрямую зависит от применения на производствах современных технологий и хороших условий труда. Именно поэтому она выше на предприятиях с ПИИ (прямые иностранные инвестиции) – иностранное участие обеспечивает лучшее понимание технологических трендов и большую заботу о работниках.

Однако в 2024 году снижение производительности фигурирует первой в перечне структурных проблем молдавской экономики. Более того, республику покидают иностранные компании. Уходят Fujikura и Coroplast — глобальные гиганты, специализирующиеся на производстве автомобильной проводки. «Японка» работала по контрактам с Volkswagen, а обороты немецкой Coroplast, история которой насчитывает более 90 лет, оцениваются в сотни миллиардов евро. Их уход — значимая потеря: в Комрате остаются без работы 1200 человек, в Каушанах - 420.

Реакция властей на такие события оказалась крайне слабой. Из высоких кабинетов лишь донеслось очередное «все беды от войны». Хотя в реальности всего полтора года понадобилось правительству страны, чтобы создать проблемы там, где условий для ее появления практически не было.

Матчасть от европейских экспертов

Почему слабый рост производительности имеет такое большое значение? «Краткий ответ: заработная плата, — поясняет директор по исследованиям испанской компании Indeed Повел Эдриан. - Рост заработной платы будет устойчивым только в том случае, если повысится производительность. В долгосрочной перспективе рост реальной заработной платы тесно связан с ростом производительности».

Достаточно ли роста производительности для нашего будущего процветания? «Нет, конечно, — отмечает главный экономист нидерландской компании RaboResearch Эстер Барендрегт. - Речь идет не только о зарабатывании денег, но и об устойчивой экономике, безопасности, крепких социальных связях и многом другом. Но без роста производительности становится труднее достичь и других целей».

Чтобы добиться роста производительности, Барендрегт советует начать с хорошего образования и инвестировать в исследования и разработки.

«Правительство играет в этом важную роль, - подчеркивает она. - Частный сектор не инвестирует в исследования и разработки столько средств, сколько было бы оптимально с общественной точки зрения. Правительство может помочь преодолеть этот разрыв».

К слову, это окупаемые инвестиции. Как подсчитал нидерландский Rabobank, предложивший создание структурных фондов для инвестиций, поддерживающих производительность, каждый евро, вложенный в государственный фонд долгосрочного экономического роста, принесет голландской экономике дополнительные 4,60 евро к 2035 году и 5,80 к 2040-у.

Приведенные мнения отражают понимание, которое в Молдове, особенно на уровне принятия решений, к сожалению, встречается нечасто. Отсюда и критическое ухудшение ситуации в сфере образования, и вымирание молдавской науки, и полное отсутствие цельного и комплексного взгляда на развитие экономики.

Гонка производительностей

Между тем в Евросоюзе вопрос повышения производительности вынесен на первый план. Член исполнительного совета Европейского центробанка Изабель Шнабель в недавней речи заявила, что еврозона находится в кризисе конкурентоспособности, отметив, что «технологический разрыв, слишком высокий уровень бюрократии и недостаточная интеграция экономик превратили Европу из лидера в отстающую».

С 1995 по 2007 год производительность труда в США выросла, тогда как в Европе она замедлилась. К моменту наступления глобального финансового кризиса в еврозоне потери производительности составили 20% по сравнению с США. С 2019 года в несельскохозяйственном бизнес-секторе США производительность в час выросла более чем на 6%, в то время как в еврозоне и Великобритании зафиксирован рост всего примерно на 1%.

Financial Times назвала скачок производительности через Атлантику результатом огромных расходов европейцев на зеленую промышленность, массового повторного найма и резкого роста числа новых предприятий в сегменте надомной работы. Экономисты также указывают на демографические различия, поскольку население США растет быстрее и моложе по сравнению с Европой.

«Долгосрочный экономический рост в основном зависит от производительности и роста рабочей силы, — отмечает основатель The Macro Compass Альфонсо Пеккатьелло. - Европа столкнется с потенциальным препятствием для роста ВВП в течение следующих 30 лет, вызванным исключительно снижением роста рабочей силы».

Но США выигрывают не только от более позитивной демографической ситуации: американские рабочие, как правило, работают дольше, а также производят больше за каждый час работы. «В последние десятилетия в США наблюдается более высокий, чем в Великобритании и еврозоне, рост как производительности, так и почасовой оплаты труда», — отмечает Повел Эдриан.

Планы европейцев

Впрочем, показатели тревожные, если использовать сравнение ВВП на душу населения. А это, как сейчас все чаще признают специалисты, плохой индикатор экономического благосостояния. Если скорректировать цифры по паритету покупательной способности и общему количеству отработанных часов, то уровни производительности в странах Западной Европы и США будут более или менее сопоставимы.

Гораздо больший интерес представляет развернувшаяся в профессиональный кругах дискуссия о готовности континентов к новому технологическому буму производительности, сосредоточенному вокруг искусственного интеллекта и сопутствующих услуг. Одни утверждают, что такой бум полностью обойдет еврозону, другие - что Европа находится в лучшем положении, чтобы воспользоваться преимуществами нового технологического бума, чем 25 лет назад, когда она очевидно отставала с внедрением цифровизации.

Точку в этом споре, как представляется, решил поставить Европейский инвестиционный банк. Как отметила в интервью информационной службе Linkedin его президент Надя Кальвиньо, «у ЕИБ более чем достаточно оснований инвестировать большую часть своего капитала - около 248 млрд евро - для решения неотложных вопросов. В рамках нашей стратегической дорожной карты мы четко концентрируемся на восьми ключевых приоритетах, и прежде всего мы продолжим поддерживать справедливый «зеленый» переход и ускорять поддержку цифровизации и технологических инноваций, включая разработку и масштабирование передовых технологий по всей цепочке создания стоимости».

Конечно, ЕС наращивает также инвестиции в европейскую безопасность и оборонную промышленность, но другие приоритеты, по словам Кальвиньо, «включают содействие сплочению, поддержку инновационного финансирования биоэкономики и сельского хозяйства, а также инвестиции в профессиональные навыки, здравоохранение и доступное жилье».

Обратное движение Молдовы

Почему я так много внимания уделила европейскому подходу к решению структурных проблем? Потому что проблемы Европы взаимосвязаны, как и их решения. Однако в официальных молдавских кабинетах, обитатели которых видят себя частью Европы, эта взаимосвязанность ограничивается адаптацией к худшим сценариям, а не к лучшим.

Пример Литвы, в частности, должен бы стать поводом не повторять путь этой страны, а, выучив ее ошибки, найти хорошие решения для себя. Ведь даже при похожести исходных данных решать проблемы приходится в разное время и в разных условиях. «Так называемые худшие события, когда они происходят, превышают по степени неблагоприятности худшие события, случавшиеся в другие времена», - напоминает в своей блестящей книге «Антихрупкость» известный экономист Нассим Николас Талеб.

Пока Европа борется за свои экономки, ведет дискуссии о реформе рынка труда и готовится к новому витку конкуренции, Молдова блуждает за обочиной актуального разговора. Между тем уже очевидно: конфликты, напряженность и фрагментация стали частью международного ландшафта надолго, и в таких условиях стратегические инвестиции больше не могут оставаться просто приятными мыслями о будущих поколениях. Это значимая и насущная необходимость, ответственность за разрешение которой полностью лежит на тех, кто добился для себя права принимать определяющие решения, и для которой недостаточно фрагментарных решений в ожидании лучших времен.

Наталья Узун