«Дайте детям книги, и вы дадите им крылья»

Недавно в Кишиневе сразу на двух площадках прошли выставки работ известного молдавского художника-графика, заслуженного мастера искусств РМ Алексея Колыбняка, приуроченные к его славному 80-летнему юбилею. Посетители вернисажа в стенах Национальной библиотеки Молдовы познакомились с замечательными гравюрами и иллюстрациями художника, украсившими многие издания классиков молдавской и мировой литературы. А вот выставка, представленная в галерее BUNKER, оказалась настолько нестандартной по своей сути, что шокировала и начинающих художников, и признанных мэтров.

- Алексей Афанасьевич, общепризнанно, что наряду с Эмилем Килдеску и Владимиром Мельником вы входите в тройку лучших книжных иллюстраторов страны. Больше полувека, с 1971-го года, ваши рисунки сопровождают произведения Иона Крянгэ и Александра Пушкина, Василе Александри и Шарля де Костера, Иона Друцэ и Владимира Маяковского. Вместе с тем, выставка в Национальной библиотеке высветила и такую юбилейную дату как 50-летие вашей работы художником-иллюстратором двух детских журналов – «Alunelul» («Орешек») и «Noi» («Мы»). На презентации вернисажа редакторы этих изданий подчеркивали, что сотрудничество с ними никогда не было для вас чем-то второстепенным. Это действительно так?

- Своими иллюстрациями я стараюсь прививать юным читателям любознательность, неравнодушие, вдумчивое отношение ко всему новому. И это не высокие слова. Есть отличный афоризм, который приписывают то Чуковскому, то Маршаку: «Для детей нужно писать как для взрослых, только лучше». В полной мере это относится и к иллюстрациям. «Noi» - журнал для подростков. Невыразительные, неглубокие по духу рисунки их просто «не зацепят». Современные тинейджеры – народ просвещенный, чуткий. И журналисты, и художники должны говорить с ними со страниц периодических изданий откровенно, не заигрывая.

«Alunelul» предназначен для дошколят, в сельской глубинке он нередко становится как бы первой книжкой, которую дети берут в руки. А ведь книга – одно из первых произведений искусства, с которым знакомится ребенок. И тут хорошая иллюстрация решает множество задач: помогает глубже воспринимать текст, быстрее запоминать содержание, дает знания об окружающем мире, простор воображению. Каждый из нас без труда вспомнит хотя бы пару ярких книжных картинок из своего детства. Именно они начинали формировать наш художественный вкус, подталкивали к освоению первых навыков чтения. Замечу, что сегодня в республике почти не осталось детских бумажных журналов. Поэтому эти два издания очень востребованы, с ними работают и школьные учителя, и библиотекари.

Иллюстрация к рассказам Спиридона Вангели

- Ваши работы хранятся в Национальном художественном музее Молдовы, в Третьяковской галерее, в музеях Японии, Румынии. Вами созданы гербы Национального музея истории и Национального музея этнографии, признанные настоящими произведениями искусства. Почему на выставке в галерее BUNKER вы представили не «солидно – парадную» экспозицию, а столь оригинальный, неожиданный для всех вернисаж? Знаю, что он вызвал особый резонанс и среди ваших коллег, и среди учеников профессора Колыбняка - студентов Академии музыки, театра и изобразительных искусств.

- Начну с того, что стаж моей педагогической деятельности в художественных учебных заведениях всех уровней – от лицея до академии – весьма солидный, уже 53 года. Так вот, в последние пару десятков лет, опираясь на Болонскую систему образования, мы катастрофически быстро теряем многолетние фундаментальные наработки в сфере обучения будущих художников. В былые годы в нашем институте искусств работали первоклассные педагоги, окончившие лучшие московские, ленинградские, минские вузы.

- Мне рассказывали, что когда-то здесь работали и великолепные педагоги-керамисты из Таллина.

- Да, приезжали преподаватели из Прибалтики, из Киева, из других регионов. Это были настоящие энтузиасты, хранители классической школы обучения художественным специальностям. Шло время, мэтров сменили их ученики, уже не так вдохновенно передававшие молодежи свои знания. А сегодня в нашей академии трудится третье поколение педагогов, вынужденных следовать канонам Болонской системы. Так, шестилетнее обучение на факультете изобразительных искусств и дизайна сократили до четырех лет. Катастрофически сокращено количество часов, отведенных и на специальные дисциплины, и на практические занятия. Еще 7 лет назад у нас на факультете работали 13 преподавателей по специальным дисциплинам. Но каждый год количество этих ставок сокращалось, и теперь их – пять с половиной. А самое печальное то, что Болонская система позволяет принимать в творческие вузы абитуриентов без всякой начальной подготовки, без творческих конкурсов. То есть, к нам на факультет приходит молодежь, не обучавшаяся даже в детской художественной школе. Понятно, что среди таких абитуриентов немало «случайных» людей, к тому же, как говорится, без блеска в глазах. И тут уж чудес не бывает – талантливых высокопрофессиональных специалистов вуз выпускает все меньше и меньше. Вот и решил я разместить в галерее BUNKER необычный вернисаж под названием «Академическая программа» - 300 рисунков, эскизов, этюдов, выполненных мною с 1957 по 1970 годы во время учебы в Республиканском художественном училище им. И. Репина и в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры.

- Неужели вы 66 лет, с 13-летнего возраста, хранили сотни своих учебных работ?

- Хранил, и как оказалось, не зря. С помощью этих программных работ, выполненных строго по учебным планам, я смог наглядно показать, чему и как обучали нас в середине прошлого века блистательные педагоги. Экспозиция позволяют проследить, как постепенно шагали мы под их руководством от простого к сложному, как продуманна была методика передачи профессиональных навыков. Скажу без ложной скромности, что количество и качество нынешних учебных работ разительно отличается от того, что когда-то обязаны были выполнять на занятиях мы. Именно это я и хотел продемонстрировать – явную деградацию современного учебного процесса, необоснованный уход от здорового консерватизма, позволявшего накапливать бесценный опыт предшественников. Надеюсь, экспозиция наглядно показала: чтобы двигаться вперед, иногда очень полезно оглянуться назад. Все эти 300 работ я решил передать художественному училищу им. А. Плэмэдялэ. Думаю, они станут полезным методическим материалом, по которому можно и нужно «сверять часы» при организации и теоретических, и практических занятий с будущими художниками.

- Вы проиллюстрировали немало детских книг известных молдавских писателей. В 2006 году в Китае вам вручили так называемую «Малую Нобелевскую премию» - Почетный диплом Международного совета по детской и юношеской литературе ЮНЕСКО (IBBY) – за оформление книги Иона Крянгэ «Кошелек с двумя денежками». Идея его учреждения принадлежит культурному деятелю в области мировой детской литературы Елле Липман, которая сказала: «Дайте детям книги, и вы дадите им крылья». Разглядывая «Кошелек с двумя денежками», понимаешь, как права Липман: красочность, выразительность ваших иллюстраций дарит ребенку настоящий праздник.

- Мне хотелось не только ярко представить героев поучительной сказки Крянгэ – бравого петуха, скупую старуху, злого барина. Важен здесь и исконный молдавский колорит, который излучают многие детали – шапка-кушма, красочная меховая жилетка «бондицэ», многоцветная домотканная ковровая дорожка, «пробегающая» по каждой странице. И уже сама обложка, на которой царит храбрый петух, помогает детворе проникнуться мыслью о непременной победе добра над злом.

- Думаю, в вашем послевоенном детстве о красочных книжках нечего было и мечтать. Насколько рано пробудилась у вас страсть к рисованию?

- Жили мы в небольшом глухом селе Дрепкэуц на севере республики тяжело. Я старался помогать родителям, летом работал подпаском. Было ясно, что после 7-го класса придется уехать в город, начать зарабатывать. Пообщавшись в Кишиневе с какими-то художниками, отец вдруг заключил: «Поезжай учиться на художника, они без денег не сидят. В школе говорят, что ты неплохо рисуешь». По его просьбе один из учителей на скорую руку подготовил меня к поступлению, и я каким-то чудом одолел приемные экзамены в Республиканское художественное училище им. И. Репина. Там началась совершенно новая жизнь. В училище я встретил и замечательных педагогов, и верных друзей. Преподаватель рисования Анатолий Иванович Колчак, на первых же занятиях увидевший мою беспомощность, сурово заявил: «Чтобы идти вровень со всеми, тебе придется работать за троих». Тогда и начал я всерьез грызть гранит науки, с удовольствием, с жадностью впитывая все, чему учили. А наставниками нашими были такие блистательные живописцы как Игорь Дорофеевич Нечитайло, Аурел Александрович Давид. Благодаря супруге Колчака Нине Григорьевне, преподававшей черчение, я с азартом постигал тайны каллиграфии.

Замечу, что это были люди с очень интересными судьбами. Нечитайло героически сражался на фронте. Воевал и тираспольчанин Колчак, которому довелось стать, как тогда говорили, сыном полка. Аурел Давид в детстве беспризорничал, а потом блестяще закончил московский институт им. В. Сурикова, стал уникальным живописцем. Долгие годы Кишинев украшали его монументальные произведения – масштабные, невероятно экспрессивные по духу мозаики.

С годами я крепко подружился со своими учителями, щедро передававшими нам свои знания и умения. Подружился и с однокашниками, особенно с группой ребят из Одессы. Мы вместе снимали комнату в частном секторе, вместе подрабатывали, разгружая вагоны с цементом и щебнем на ЖБИ. А летом на два месяца уезжали в Одессу, куда прибывала китобойная флотилия «Слава». На одном из судов нам выделяли кубрик, и днями напролет мы вкалывали на погрузочно - разгрузочных работах: таскали мешки и ящики с китовым мясом, с костной мукой. Зарабатывали неплохо, но главное, мои друзья задавали мне, сельскому парнишке, новые жизненные ориентиры. Все они много, вдохновенно рисовали, много читали. В Одессе мы общались с местными молодыми поэтами, художниками.

В те годы я здорово подружился с Валерой Бочаровым, уроженцем села Косая Гора, что под Тулой. В нашей группе он проучился лишь год, потом перевелся в московское училище. Как-то Валера предложил: «Приезжай летом в Тулу, я тебе Ясную Поляну покажу». Денег на путешествие у меня, конечно, не было, и вместе с товарищем мы поехали туда на перекладных, в товарняках. Целую неделю прожили мы на родине Льва Толстого, в одном из флигелей при усадьбе. Тогда, в 1958 году, музей только обустраивался, начинались масштабные реставрационные работы. Помню, как ошалели мы от красоты тех мест, с каким волнением стояли у скромной могилы писателя на краю большого оврага. Без устали бродили по окрестным лесам и яблоневым садам, у живописных прудов. Всё нам было интересно – как обустроены там конюшня, кузня, птичник, теплица. После этой поездки я много читал Толстого, старался побывать в местах, где бывал он. Но мысленно то и дело возвращался в яблоневые сады яснополянской усадьбы. Вот такой бесценный подарок преподнес мне друг юности Валера Бочаров.

- Училище, насколько я знаю, вы окончили с «красным» дипломом?

- Да, он позволил не отрабатывать три года по распределению, и я тут же решил поступать в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры, сейчас это Академия художеств имени Ильи Репина. На сочинении «срезался», но судьба вновь преподнесла подарок – мне разрешили посещать занятия в качестве вольнослушателя. Работать стал в том же вузе кочегаром. Там впервые в жизни мне выдали трудовую книжку, где первая запись гласила: «Кочегар-истопник». А уже через полгода, когда кто-то был отчислен за неуспеваемость, я стал полноправным студентом. Но после первого курса меня на три года призвали в армию. Служил недалеко от Северной столицы, под известным поселком Куоккала, в танковом полку.

- Наверняка, вас оставили при штабе художником.

- Так и было. Рисовал бесконечные лозунги, плакаты, графики, даже военные карты для учений. Но при этом специальность стрелка-наводчика в экипаже небольшого танка-амфибии ПТ-76 я приобретал не только в теории, но и на практике. В армии судьба вновь подарила мне хорошего друга – Борю Тулинцева, бывшего студента филфака. Он был коренным ленинградцем, и после службы, когда я еще пять лет учился в институте, мы часто встречались, подолгу бродили по городу «под аккомпанемент» стихов, которые Боря часами читал наизусть. Ленинград он знал «до камушка», передав и мне эту свою любовь. А его мама с годами стала для меня очень близким человеком.

- Эта любовь к городу на Неве как-то отразилась на вашей работе над иллюстрациями к сборнику пушкинской прозы?

- Подсознательно, думаю, отразилась. Мы с Борей не раз заходили в музей на Мойке, 12, по многим другим «пушкинским» адресам. Когда же в 2006-м году в известном московском издательстве «Белый город» мне доверили проиллюстрировать книгу прозы Александра Сергеевича, за работу взялся не без робости. Слишком трепетно я относился к этому имени. Подготовительная работа над эскизами заняла 8 месяцев. По крупицам собирал нужную информацию в области литературы, этнографии, архитектуры. Вникал в детали быта, одежды той эпохи. Внимательно изучал «пушкинские» иллюстрации 36-ти различных художников. В итоге на свет появились 50 моих работ – 16 цветных и 34 черно-белых иллюстраций. Конечно, я был счастлив, когда о них тепло отозвались в «Белом городе», когда вышла долгожданная книга. Один экземпляр этого издания я подарил кишиневскому Дому-музею А.С. Пушкина.

Иллюстрация к повести Пушкина «Дубровский»

Кстати, еще в годы учебы в Ленинграде нашей группе посчастливилось два месяца проходить творческую практику в Михайловском. Это было волшебное время. Руководил практикой замечательный педагог по гравюре и офорту Василий Михайлович Звонцов. Он помогал проникнуться духом заповедных мест, познакомил нас с известным поэтом Михаилом Дудиным, который всю жизнь популяризировал творчество Пушкина. Помню, как интересно Михаил Александрович рассказывал о своей работе журналистом в блокадном Ленинграде.

- А каким вам запомнился директор музея-заповедника «Михайловское» легендарный Семен Степанович Гейченко?

- Запомнился он своей простотой, невероятным кругозором, преданностью делу, которому посвятил жизнь на этой благословенной псковской земле. Михайловское, Тригорское, Петровское… Тогда, в юности, было так сладко сознавать, что в имении Ганнибалов над тобой шумят ветви деревьев, еще помнящих предков поэта.

- Мне говорили, что у каждого книжного иллюстратора есть серия работ, которую он выполнил не по заказу, а по зову души. Они могут подолгу лежать в заветной папке невостребованными, могут неожиданно блеснуть на вернисаже. Есть у вас такие работы?

- Есть, это серия иллюстраций к произведениям Ивана Бунина. Его не зря называют певцом русский природы, мастером интимной лирики. Когда-то, полюбив его слог, я прочитал многие бунинские произведения и подготовил ряд иллюстраций. Появятся ли они когда-нибудь под обложкой нового издания произведений русского классика – жизнь покажет. В любом случае, я рад, что соприкоснулся с творчеством человека, так тонко писавшего о тоске по утраченной любви, способного словами передать аромат цветов или игру солнечного света на листьях деревьев.

- Алексей Афанасьевич, несколько десятилетий вы дружили с народным художником СССР Ильей Богдеско. Каким он вам запомнился?

- Мудрым, человечным, бесконечно влюбленным в свое дело. И – гениальным. Не просто безмерно талантливым, а именно гениальным.

- Интересное совпадение: Богдеско родом из приднестровского села Ботушаны в Рыбницком районе. А недалеко от него находится село Выхватинцы, родина другого гения – учителя Петра Чайковского, основоположника профессионального музыкального образования в России, композитора, пианиста Антона Рубинштейна.

- Да, эти великие творцы были земляками. Кстати, Богдеско входил в десятку лучших каллиграфов планеты. Им создана собственная типографская гарнитура, которая так и называется – «Алфавит Богдеско». Но вершиной его мастерства была книжная графика. Иллюстрации Ильи Трофимовича к «Дон Кихоту» на родине Сервантеса в Испании признаны лучшими в мире. В России же его считают лучшим иллюстратором поэмы Пушкина «Цыганы». А как великолепны его работы к гоголевской «Сорочинской ярмарке», к роману «Путешествия Гулливера». Эта серия выполнена в сложнейшей технике гравюры резцом по металлу, широко распространенной во времена Джонатана Свифта.

- Насколько я знаю, вас многое объединяло с Ильей Трофимовичем: вы закончили один ленинградский вуз, общими усилиями на совершенно новый уровень подняли работу Союза художников МССР, который Богдеско возглавлял 12 лет.

- По сути, он был моим учителем не только в профессиональном плане. Илья Трофимович умел фантастическим образом совмещать плодотворную творческую деятельность с не менее плодотворной работой на различных ответственных постах. Став главным художником издательства «Картя Молдовеняскэ», Богдеско поднял книжное искусство в республике на очень высокий по тем временам уровень. Из 10 созданных в тот период издательств 2 работали на весь Советский Союз. Так вот, благодаря авторитету Богдеско, в Кишинев направляли чуть ни целые группы выпускников Львовского полиграфического института.

Что касается Союза художников, тут его стратегическое мышление, организаторский талант помогали решать сложнейшие вопросы. Несколько лет я был ответственным секретарем этой структуры и старался во всем подставлять плечо Илье Трофимовичу. Благодаря его настойчивости, принципиальности, в столице был создан Художественный фонд МССР – большая творческая база для художников, скульпторов, керамистов, резчиков по дереву. Был построен современный трехэтажный корпус с мастерскими для членов СХ. В центре города распахнул двери большой выставочный центр им. К. Брынкуша. Все эти здания служат нашим творцам по сегодняшний день. Именно Богдеско приложил немало сил для создания Республиканской специализированной школы-интерната для одаренных ребят со всей Молдовы и сети художественных школ в регионах – такое учебное заведение открылось в каждом из 44 существовавших тогда районов.

В середине 80-х, работая в министерстве культуры, я всячески помогал Илье Трофимовичу и в открытии факультета изобразительных искусств в нашем главном творческом вузе. Многие его советы очень пригодились мне, когда довелось стать деканом этого факультета.

- Многие годы вы дружили с Александром Кузьминым, который несколько лет находился на посту главного художника Кишинева. Его считают явно недооцененной творческой личностью. Вы согласны с таким мнением?

- Безусловно. Родом Александр Николаевич был из Костромы, а учился в Ленинграде, в художественно-промышленном училище имени Веры Мухиной. Питерский дух, наша юность, связанная с городом на Неве, очень сближали нас. Вспоминая те годы, бесконечные походы по музеям, мы понимали друг друга с полуслова. К сожалению, в Кишиневе у Александра не все складывалось гладко. Он так и не смог, как говорится, стать здесь своим, вступить в Союз художников. А ведь рисовальщиком Кузьмин был блестящим. Очень интересна, самобытна его реалистичная живопись – натюрморты, пейзажи, портреты. Но главный свой след Александр оставил в молдавском монументальном искусстве. В небольшой Молдове художников-монументалистов было не много, человек пятнадцать. И в этом ряду имя Кузьмина звучало весьма авторитетно. Созданные с его участием масштабные оригинальные мозаики украшают фасады зданий кишиневской ТЭЦ, швейной фабрики в Дубоссарах. Великолепно мозаичное панно «Пробуждение» на Доме культуры в селе Мокра Рыбницкого района.

Не менее талантлив Александр Николаевич был и на педагогическом поприще. Он преподавал в республиканской специализированной школе-интернате, на кафедре архитектуры Политехнического института, в педуниверситете им. Иона Крянгэ, воспитал не одно поколение художников. Кузьмин был строгим наставником, но молодежь его очень любила – за глубину знаний, за умение и готовность эти знания передавать терпеливо, доброжелательно.

- А насколько его вдохновляла роль главного художника столицы?

- При Кузьмине Кишинев стал преображаться, обретать свой образ, воспетый в песне «Мой белый город». Кстати, именно Александр Николаевич начал внедрять в городскую структуру масштабные баннеры, панно. Сегодня ими никого не удивишь, а в те годы в таких монументальных проектах была невероятная новизна.

- Судьба близко свела вас и с такой яркой личностью как Яков Бургиу. Кинорежиссер, сценарист, талантливый писатель, поэт, он оказался и отличным организатором на посту советника президента Петра Лучинского по вопросам культуры?

- Яркой личностью был не только Яков Яковлевич, но и его супруга – оперная певица Светлана Пайкова-Бургиу. Их имена были известны далеко за пределами Молдовы: во многих странах с успехом шел фильм Бургиу «Будь счастлива, Юлия!». А блистательное меццо-сопрано его супруги не раз звучало со сцены Большого театра, в других концертных залах ближнего и дальнего зарубежья. Став в 1997 году советником президента страны, Яков Яковлевич действительно в полной мере раскрылся как мощный организатор в сфере культурной жизни республики. К примеру, ему приходилось решать многие вопросы, связанные с проведением международного фестиваля «Приглашает Мария Биешу». Активно участвовал Бургиу в таком уникальном проекте как постановка на кишиневской сцене легендарного балета «Щелкунчик». При его содействии велись переговоры с известным хореографом Юрием Григоровичем, решались проблемы с доставкой бесценных декораций, подаренных нам Большим театром.

Яков Яковлевич стал одним из основателей и руководителей геральдической комиссии при президенте Республики Молдова. Мне довелось не один год работать в этой структуре, где решалось великое множество вопросов по разработке государственных знаков и наград, по соблюдению правил использования государственных символов, по утверждению знамен, гербов различных населенных пунктов. И тут роль Бургиу по налаживанию всей этой работы переоценить сложно.

Вообще это был очень неординарный человек - с немыслимым темпераментом, с умением выслушать и принять чужое мнение. В любой аудитории он феноменально «держал зал», был прекрасным оратором, остроумным, убедительным.

- Алексей Афанасьевич, если бы решили провести выставку одной книги с вашими иллюстрациями, какой бы сделали выбор?

- Думаю, это была бы книга для детей «Пастели» - сборник стихов молдавского классика Василе Александри о красоте природы, о любви к родной земле. Они невероятно лиричны, поэтому главную идею при оформлении обложки и каждой из 27-ми страниц этого издания я решал в стилистике легкой акварельной прозрачности, «текучести» цвета. В пастельной нежности здесь парят малахитовые луга, голубые сугробы на сельских улочках, взмывающие ввысь аисты… Хочется верить, что эта книга – из тех, что, говоря словами Елле Липман, дарят детям крылья.

Беседовала Татьяна Борисова