Старыш: "Власти вводят идеологическую цензуру, но она ударит по ним бумерангом в оппозиции"

Власти Молдовы вводят идеологическую цензуру и загоняют граждан в информационно-идеологическое гетто и концлагерь, надежно окруженный колючей проволокой. Однако этот закон вернется бумерангом к правящей ныне партии, когда рано или поздно она окажется в оппозиции.

Такое мнение высказал депутат парламента Молдовы от фракции Блок коммунистов и социалистов, секретарь ЦК ПКРМ Константин Старыш.

Так он прокомментировал принятие правящей партией "Действие и солидарность" в парламенте законопроекта «Об обеспечении безопасности информационного пространства», который, по мнению оппозиции, подавляет свободу слова и вводит политическую цензуру.

Портал Noi.md приводит полностью выступление по этому поводу в парламенте Константина Старыша.

"Уж мы их душили, душили. Душили, душили, душили, душили... Есть какая-то горькая ирония судьбы в том, что уважаемый педагог, почти булгаковский профессор выступает сегодня в роли люмпенизированного и деклассированного Шарикова.
Нам не посчастливилось жить в эпоху постправды. Тщательно контролируемый и заботливо направляемый глобальный информационный поток вымывает остатки здравого смысла, способность рассуждать, анализировать, отделять зерна от плевел. Единственным спасением было получение информации из различных, порой диаметральных друг другу, соперничающих друг с другом источников и выведение некоего среднего арифметического из полученных сведений. После сегодняшнего голосования надежды такой больше не будет.
Эпоха постправды очень любит эвфемизмы. Эвфемизм – это когда нечто вопиющее называют как-то иначе, помягче, поприличнее, поблагороднее что ли. Хотя бы на уровне фонетики. Ну, например, людоеда можно назвать антропофилом. И это звучит не так зловеще. Одна проблема: от этого он не перестает быть людоедом.

Вы можете сформулировать цели этого законопроекта как угодно. Вы можете прикрыть их необходимостью борьбы с фейками, дезинформацией, пропагандой. Прикрыть как фиговым листком, из-под которого все равно будет торчать видимый всем срам. Поскольку абсолютно всем очевидно, что речь идет о введении идеологической цензуры. На уровне государства. А если точнее – то власти.

Власть со свойственной ей и уже хорошо известной всем гражданам страны ответственностью взваливает на себя непосильную ношу определять, что является правдой. Ну или постправдой. В нашем случае это уже неважно. Когда власть, пусть избранная демократическим образом, начинает считать свою позицию истиной в последней инстанции, она моментально и неизбежно превращается в диктатуру. Как пел свободолюбивый Константин Кинчев - «комнату смеха от камеры пыток отделяет всего одна дверь».

Возникает невольное ощущение, что мы присутствуем не на заседании парламента демократической Молдовы, а на закрытом совещании политбюро ЦК КПСС в каком-нибудь мрачном 1974 году, посвященном борьбе с так называемыми идеологическими диверсиями. И по форме, и по содержанию. И даже по набору исполнителей. Превратить Службу информации и безопасности в аналог идеологического управления КГБ – в этом даже есть какой-то своеобразный юмор. Кто эти эксперты в штатском, которые будут, как всякие молдавские чиновники, безропотно и беспрекословно выполнять установки власти на выжигание напалмом любого инакомыслия?
Ну конечно: не станут же эти бойцы невидимого фронта карать саму власть за фейки, содержащиеся, например, в избирательной программе правящей партии, из которых, судя по результатам правления, эта программа в основном и состоит.

Нас просто загоняют в информационно-идеологическое гетто. Даже не гетто, а концлагерь, надежно окруженный колючей проволокой, сквозь которую пропущен ток высокого напряжения в виде санкций, штрафов, возможности закрытия любого СМИ, даже уголовного преследования. И – давайте уже сегодня поспорим – что пропагандистский угар, совпадающий с идеологической позицией властей, пройдет как-то незамеченным. По этому закону какой-нибудь FOX News не имел бы шансов продолжить вещание, да и CNN – по большому счету тоже.

В нашем законодательстве нет лакун. У нас есть наказание за распространение дезинформации, за клевету и так далее и так далее. Так зачем он нужен? Авторы даже не скрывают, что этот закон – логическое продолжение пресловутой реформы 2018 года, известной как закон о борьбе с русской пропагандой. Что ж, Плахотнюка нет, но дело его живет.

Как писал Михаил Жванецкий «приняли и гордо несут». В наш обиход возвращаются «вражеские голоса», на подходе диссиденты, какие-нибудь безродные космополиты из числа активных пользователей социальных сетей с позицией, а в недалеком будущем – обязательно политические заключенные. Это всегда работает одинаково. Что в 1937, что в 1974-м, что в 2022-м.
Товарищ Сталин, как известно, внес выдающийся вклад в развитие лингвистики. О нем недавно ушедший от нас известный советский диссидент Юз Алешковский писал: «Товарищ Сталин, вы большой учёный, в языкознанье знаете вы толк».
Так вот журналистика – какая-никакая, а тоже наука. Ссылка на источник, ссылка на три источника – делает информацию легитимной. А как быть с комментариями, основанными на легитимной информации, которые по определению должны быть свободными? Вы сегодня уподобляетесь товарищу Сталину, внося радикальные коррективы в журналистскую теорию и практику. С чем мы вас искренне и поздравляем.

Очень пострадавший от советской цензуры выдающийся писатель Сергей Довлатов, упоминая об одном из персонажей, говорил своей знакомой: «Не нравится он мне, какой-то он советский. - Так он же антисоветский, - возразили Довлатову. - Да? А какая разница».
Понимаете, о чем это? Это о том, что содержание любого человека, любой власти определяется не лозунгами, не слоганами, не декларируемыми намерениями и идеалами, а исключительно поступками, действиями. И когда совершаются такие действия – условная грань между демократией и тоталитаризмом стирается.

Одно успокаивает: как бы вам сегодня это ни казалось странным, вам придется жить с этим законом и тогда, когда вы рано или поздно окажетесь в оппозиции. Закона бумеранга еще пока никто не отменял".