Михаил Поторак: Здесь я обрел то, чего не мог найти в городе – ощущение покоя и гармонии

В Молдове есть немало замечательных мест, где дыхание истории естественным образом сочетается с красотой природы. Некоторые из таких мест приведены в порядок, стали предметом национальной гордости и к ним не иссякает поток туристов. А вот музейному комплексу «Усадьба Балиоза», что в селе Иванча Оргеевского района, повезло меньше.

Несмотря на потрясающе интересную историю, несомненное культурно-историческое значение и удивительные по красоте окружающие места, старинная усадьба и прилегающий к ней парк, к сожалению, далеки от того, чтобы стать местом туристического паломничества.

Но есть человек, который не теряет веру в то, что усадьбу можно не только возродить, но и превратить в место уникальных выставок и экспозиций. Это Михаил Поторак, директор музейного комплекса «Поместье Балиоза». Он и сам человек уникальный. Писатель, переводчик, учитель, руководитель детского театра. С ним – наше сегодняшнее интервью.

Михаил, вы, наверное, один из немногих представителей творческой интеллигенции, которые предпочитают жить не в городе, а селе. Что заставляет вас оставаться в Иванче?

А что бы меня заставило жить в городе? Я приехал сюда в 2000 году, потому что были проблемы с работой, и мне предложили устроиться сюда на полставки экскурсоводом. Я решил попробовать. После первых нескольких дней я понял, что я отсюда не уеду. Здесь было какое-то ощущение покоя и гармонии – то, чего мне не хватало тогда в жизни. И здесь жила моя мама.

Я решил остаться здесь, и тогда я практически начал жизнь сначала. Полностью отказался от всего, что делал тогда в городе, и ни секунды от этом не пожалел за все эти четверть века, ни секунды. Я перестал быть городским человеком, мне в городе некомфортно, я стараюсь как можно быстрее оттуда уехать.

Поместье Балиоза – с одной стороны, историко-архитектурный памятник, с другой – не является туристическим объектом. В чем же состоит ваша работа как директора? Приходилось слышать, что все держится только на вашем энтузиазме…

Это не совсем так. Начнем с того, что это филиал Национального музея природы и этнографии. С 1984 года здесь работал Музей народных ремесел Молдовы. И, собственно, в этот музей я когда-то устроился работать экскурсоводом, а в 2004 году стал заведующим филиалом. В то время летом, в сезон, мы принимали от 500 до 2 тысяч человек в день – то есть это был именно туристический объект.

К сожалению, затем случилась весьма печальная история. Мы все искали потенциального партнера для того, чтобы реализовать весь потенциал этого объекта. Потому что здесь большая часть зданий не использовалась, они просто лежали в руинах. Использовался только помещичий дом и административное здание. Конюшни, амбары, паровая мельница, дом для слуг – все это постепенно рушилось. Мы подумали: объект огромный, потенциал большой, и стали искать партнера, который вложился бы в это, и совместно мы сделали бы культурно-коммерческий проект, именно туристический центр.

На это откликнулась компания «Каса Винулуй». Мы заключили контракт об аренде, по которому часть помещений сдавалась в аренду, и контракт о совместном использовании. Согласно этим контрактам, к 2008 году они должны были закончить реставрацию и открыть здесь крупный туристический центр.

Однако, к сожалению, вся так называемая реставрация проводилась с грубейшим нарушением всех существующих норм. Работы делались в отвратительном качестве, и никто им был не указ: ни строительные инспекции, ни мы. Мы составили огромную кипу протоколов о нарушениях.

Потом у них кончились деньги, и к 2009 году они прекратили всякие работы, и все это было очень далеко от завершения. Приняли пусть проблемный, но работающий объект, а оставили руины. Сотрудников моих всех поувольняли, у меня одно время даже не было доступа на территорию.

К счастью, в 2015 году нам удалось эти контракты расторгнуть. Мы получили объект обратно, восстановили в должности по крайней мере завхоза и троих охранников, и начали потихонечку, маленькими силами расчищать парк от кустарников. Нашлись небольшие деньги, и мы смогли хоть немного подремонтировать крыльцо, поставить хотя бы временные перила и парапет, сделать ремонт хотя бы в двух комнатах этого особняка и подготовить две экспозиции. Это экспозиция, которая называется «История усадьбы Балиоза» и экспозиция, посвященная традиционной молдавской каменной архитектуре зоны Реута.

Фактически, мы сейчас на финальном этапе. Мы готовим эти экспозиции к открытию, уже завезли часть экспонатов, подготовили экспозиционное оборудование. Думаю, через месяц-полтора мы будем готовы принимать посетителей.

Но это результат не только моего энтузиазма. Тут работала команда, и я один, конечно, не справился бы. Во-первых, инициатива исходила от дирекции Национального музея, во-вторых, научные сотрудники музея очень помогали. Вообще помогали очень многие люди, никак не связанные с усадьбой Балиоза. Например, Эдуард Алхазов очень помог мне с архивными изысканиями об истории этой семьи, и вскрылись факты, о которых никто до этого не знал и которые нигде не были опубликованы. Оказалось, что большая часть сведений, которые являются общеизвестными, неверна, и история этой семьи выглядит совсем по-другому.

Так что все, что делается – это результат командной работы.

Но вам нужен какой-то инвестор для того, чтобы этот комплекс стал полноценно действующим? И сколько это может стоить?

Непростой вопрос. Конечно. мы не теряем надежды найти партнера, но при этом следует учитывать крайне негативный опыт, который у нас был в сотрудничестве с экономическим агентом. Поэтому в этот раз надо быть в разы осторожнее и внимательнее.

Насчет суммы – все зависит от целей, которые поставит перед собой инвестор, исходя из того, что необходимо ему. Мне кажется, я нисколько не преувеличу, если скажу, что здесь речь идет о десятках миллионов леев. Это может быть три, четыре, может быть, пять десятков миллионов леев. Столько нужно для того, чтобы хотя бы в первом приближении довести этот объект до удовлетворительного состояния и принимать здесь людей.

А какова позиция примэрии Иванчи в этом вопросе? Они как-то помогают вам?

Увы, ни с прошлым, ни с нынешним мэром мы не нашли взаимопонимания. Я много раз предлагал муниципальному совету открыть в одном из залов усадьбы музей села. Для проведения элементарного ремонта нужно совсем немного – 7-8 тысяч леев и рабочие руки. Мы, со своей стороны, могли бы провести мастер-класс для экскурсоводов. Словом, возможностей для сотрудничества много! Но отклика наши идеи почему-то не находят.

Приусадебный парк считается одним из самых интересных в Молдове. В каком состоянии он находится?

В катастрофическом! Последний раз полностью работы по парку проводились в том же 2006 году. Мы сумели с огромными усилиями, в свое свободное время, без финансирования (правда, с помощью волонтеров иногда) расчистить и привести в порядок небольшую часть этого парка. Небольшую, которая находится перед фасадом здания.

Но большая часть напоминает джунгли. Она заросла кустарниками. Новые деревья не высаживались давно, старые – понятно, что стареют и падают. Необходим, во-первых, план реконструкции, реставрации парка. Это же не просто старый парк, это дендрологический памятник. Те же породы – очень много хвойных деревьев, которые там росли, они погибли! У нас в Молдове хвойные редко живут более ста лет. И поскольку все они были высажены еще в конце XIX века, то понятно, что в начал XXI века большая часть из них просто перестала существовать. Они высохли и упали или были спилены. Плодовые деревья... Все это необходимо восстанавливать.

Свои шаловливые ручки приложили и «реставраторы», разрушив наши фонтаны, которые были здесь. Я понимаю, что они собирались их обновлять и реставрировать, но по факту они их забросили. Один фонтан выглядит как яма, в которую навалена куча щебня. Декоративные фигуры, украшавшие фонтаны, были снесены и не восстановлены обратно. Так что парк – это наша непреходящая боль. Если помещичий дом еще в каком-то виде похож на целое здание, и несмотря на все проблемы там еще можно понять, что есть какая-то обозримая перспектива, то за парк нужно браться всерьез, и тут своими силами нам не обойтись.

Лет десять назад или чуть меньше такой проект стоил бы около ста тысяч леев, сейчас, я думаю, гораздо больше.

Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном. Например, о детях. Для начала – о вашем сыне. Помнится, лет десять назад Леня писал стихи на грани гениальности. А чем он занимается сейчас?

Мой сын сейчас живет в Чехии. По образованию он биолог, но сейчас преподает чешский язык в школе чешского языка. Написал даже несколько учебных пособий, снимает учебные мультфильмы. Так что он преподает. Поскольку и меня не миновала педагогическая чаша, и мама у него по образованию педагог, то это как бы семейная стезя. Стихи сейчас пишет редко, но пишет очень хорошо. Я абсолютно его не перехваливаю. Я люблю современную поэзию, читаю много современных поэтов, у нас в десятых годах ХХI века произошел буквально взрыв, который можно назвать новым золотым веком русской поэзии. Так вот, работы Леонида Поторака – вполне на уровне. Я не скажу, что они гениальны, но пишет он очень хорошо. И еще он пишет очень симпатичную прозу. Я думаю, что он намного талантливее меня. В его возрасте я даже близко так не писал.

Теперь - про вашу преподавательскую деятельность. Вы преподаете историю в школе Иванчи?

Нет, я давно уже не работаю в школе. Да и моя работа там на самом деле была вынужденной мерой – не было преподавателей в школе, и пригласили меня. И я работал. Сначала – в гимназии, потом в санаторной школе-интернате. Вел детскую студию в Оргеевском центре детского творчества.

Это продолжалось 18 лет. Но в последние годы я просто захотел довести до экзаменов детей, к которым привязался, но работать в современной системе образования было невыносимо. Я по-прежнему работаю с детьми, но вне системы образования. И не вернусь туда никогда.

А с детьми вы работаете как художественный руководитель театрального коллектива «Иванча-буфф», который раньше назывался «Скарамуш»? Пожалуйста, расскажите об этом поподробнее - как появилась эта идея?

Я когда-то играл в театре-студии, сначала в университетском ФОПе (факультет общественных профессий. – Прим. авт.), потом это был театр во Дворце профсоюзов, которого больше нет. Театром я заболел фактически с детства, но, может быть, к счастью, близкие настояли на том, чтобы я поступил на журфак. Но начиная с первого курса я гораздо больше времени проводил в театре, чем на занятиях.

Играл я, конечно, больше в антрепризах. Но к концу 90-х у меня созрела мысль… я понял, чего я хочу на самом деле. Во всяком случае, была оформлена и сформулирована мечта: я хочу заниматься детским театром, я хочу театр, в котором играют дети. Потому что это люди, с которыми я чувствую себя самим собой, с которыми я чувствую себя комфортно и свободно, это люди, с которыми мне интересно.

Когда я переехал сюда, моя мама еще работала в школе. Ей предложили вести школьный драмкружок, и она сказала мне: «Если ты будешь заниматься, то я возьму». Я решил: почему нет? Это дети, с удовольствием! И я пришел вести два часа кружка, и – пропал! Через год мне уже предложили мои часы, мы стали занимать какие-то места сначала на районных конкурсах, потом мы взяли гран-при на национальном конкурсе. После этого мне предложили ставку в Оргееве, в школе-интернате… Вот так из маленького драматического кружка выросла большая театральная студия.

Она существует много лет, очень много детей, которые там занимались, начинают приводить туда уже своих детей. Это, наверное, лучшее и главное, что я сделал в жизни.

Но в среде творческой интеллигенции вы известны прежде всего как писатель – очень глубокий, самобытный, талантливый. Здесь удается что-то писать, вдали от столичных магистралей?

Только здесь и удается.

Я начал писать давно, еще студентом. Просто потом лет двадцать я даже не думал об этом, либо писал всякие глупости. Я зарабатывал этим когда-то. Копирайтинг был чуть ли не основным источником заработка. А сейчас основной источник – это литературный перевод.

А писательство… Широкополосный интернет очень сильно стимулирует литературную деятельность, потому что есть обратная связь, есть аудитория, есть, для кого писать. Появились какие-то группы – литераторские, любительские. И это вошло в привычку, это развилось. Я, например, очень благодарен группе, которая существовала на Mail.ru, где собрались более или менее профессиональные люди, была качественная короткая проза. Я там очень многому научился за несколько лет.

Я помню, как я сочинял свои миниатюры. Поскольку интернат отсюда в двух километрах, и мне на репетиции приходилось идти пешком, то по дороге на репетицию или с репетиции я сочинял эти вещи вслух. На память я никогда не жаловался, и приходя домой, я эти миниатюры записывал.

Считаю ли я себя профессиональным литератором? Нет. Я – профессиональный переводчик. А литература – это способ разгрузиться, переключить внимание, выразить то, что не выражается иначе. Последнее время я пишу какие-нибудь шуточные вещи либо дневниковые записи в литературной форме.

Сейчас я пишу мало, потому что события последних лет как-то заставили онеметь. Пандемия, когда ушли близкие мне люди, война… Пишу совсем мало. На это нет сил.

Усадьба Балиоза для вас – это что-то вроде Ясной Поляны? Учитывая ваш знаменитый цикл про Левтолстоя…

Ну да, Левтолстой – цикл не столько пародийный, сколько автобиографический, который вышел из каких-то забавных анекдотических ситуаций. Моя должность называется «музеограф», приятели называли меня «музейным графом», я говорю – ну понятно, как Лев Толстой. Я тоже хожу занимаюсь сенокосом, а в перерыве между сенокосами сочиняю какие-то бессмертные творения. Но, правда, в отличие от настоящего Толстого я не пишу романы на тысячу страниц. Но, может быть, это только лень и отсутствие дикого тщеславия.

В последнее время много говорят и пишут о том, что скоро ИИ заменит человека чуть ли не во всех областях. Вот чат-бот уже и сказки создает, рассказы пишет… Вам интересно было бы читать произведения, созданные роботом?

Нет. Это скучно. Робот может сложить какой-то забавный любопытный сюжет, но это никогда не будет искусством. Это масс-культура. Собственно, у меня такое ощущение, что этот робот пишет уже давно, несколько десятилетий – судя по литературе. Особенно судя даже не по лонг-, а по шорт-спискам нынешних крупных литературных премий. Там одни сплошные роботы сидят, потому что литература пластмассовая, увы. Я уже говорил – насколько в русской поэзии (не только в российской, а по всеми миру, где есть русскоязычные поэты) настал золотой век, настолько критическая ситуация в прозе. За исключением короткой прозы – есть прекрасная короткая проза.

У нас в Молдове есть интересные на ваш взгляд литераторы?

Конечно! Есть просто замечательные. Конечно, я скажу про своего друга Сергея Пагына. Он совершенно изумительный поэт. Мы заочно были с ним знакомы с начала 90-х. Мне показывали его стихи, написанные на бумажке. Я подумал: какой изумительный, это кто же так пишет? Теперь мы часто выступаем вместе – сначала в клубе «Проходной двор», где мы проводили поэтические вечера. Вот там мы с Сережей первый раз встретились, познакомились и подружились. Теперь такие вечера проводим в «Кофемолке».

Потом есть две совершенно замечательные поэтессы, простите за феминитив, потому что они большие настоящие поэты. Это Татьяна Некрасова. Изумительные, тонкие, нежные, очень глубокие стихи. Это Татьяна Захарова – чудесные стихи.

Ну и, как бы я ни относился к некоторым персоналиям профессиональных русских литераторов, среди них есть настоящие глубокие талантливые творческие люди. Это Олег Панфил, поэт и переводчик. Изумительный поэт, редко пишущий, к сожалению, Александр Попов. Я боюсь кого-то обидеть, просто повторю, что там действительно есть очень хорошо пишущие люди. Прекрасно пишущие!

Ну, и последний вопрос: ваше творческое кредо?

Я чуть не сказал: «Всегда!». (смеется).

На это я и рассчитывала.

Да Бог его знает… Нет у меня никакого творческого кредо. Как дышится, так и пишется.

Вопросы задавала Светлана Деревщикова

Справка Noi.md. Усадьба в Иванче носит название по имени ее последнего владельца, купца армянского происхождения Карабета Балиоза. Господский дом был построен в 1852-1873-х годах, в модном в то время эклектическом стиле с элементами западно-европейского ренессанса и русского классицизма. Рядом с господским домом сохранились фонтан, гостевой дом, дом управляющего и водонапорная башня. Также в усадьбе были амбары, конюшни, сараи, погреба, ледник, склады, другие хозяйственные постройки. В имении работали паровая мельница и маслобойня. Большинство сооружений сохранилось до наших дней, однако требуют значительного ремонта. Парк усадьбы Балиоза отличался от других подобных парков разнообразием экзотических растений и плодовых деревьев и широкими аллеями. Его разбивка была начата ещё при жизни Карабета Балиоза и закончена его потомками в конце XIX – начале XX вв. Этот садово-парковый ансамбль с декоративными деревьями и кустарниками, аллеями и фонтанами, также нуждается в реставрации.