Многополярность: свершившийся факт или все не так однозначно?

В мире развернулась жаркая дискуссия о том, какую все же форму приобрела полярность и как, в связи с этим, должна измениться геополитика.

Все-таки она существует

По одну сторону международного диспута генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш, канцлер Германии Олаф Шольц, президенты Франции — Эммануэль Макрон, Бразлии — Луис Инасиу Лула да Силва, России — Владимир Путин. Они, так же, как и множество других политиков, дипломатов и аналитиков утверждают, что мир уже многополярен или совсем скоро станет таковым.

Еще более категорично высказался верховный представитель Евросоюза по иностранным делам Жозеп Боррель. Он уверен, что «мир представляет собой систему сложной многополярности с момента мирового финансового кризиса 2008 года». «Мир существует не на одной, а на нескольких поворотных точках», — заявила в Давосе глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен.

Да что политики, многополярность активно осваивает деловой мир. Инвестиционный банк Morgan Stanley в прошлом году выпустил стратегический документ по ориентации в многополярном мире, а INSEAD, уважаемая европейская бизнес-школа, начала обучение навыкам лидерства в условиях многополярности.

В конце концов, есть феномен БРИКС. Поначалу довольно невнятная организация, созданная в 2006 году пятью быстроразвивающимися странами, сегодня собственными силами решает проблему глобального продовольственного кризиса и формирует отдельную от доллара систему расчетов в национальных валютах. Уже признано, что Россия выстояла перед беспрецедентным напором международных санкций только благодаря внедренным в БРИКС механизмам. Этот пример закрепил за организацией роль международного гаранта экономической безопасности и запустил механизм расширения: она уже насчитывает 10 членов и 30 постоянных наблюдателей, а 20 октября на Саммите БРИКС в Казани ожидается принятие в сообщество новых весомых участников — Турции, Азербайджана и Саудовской Аравии.

«Идея популярна, но неверна»

И тем не менее многополярность оспаривается. В авангарде адептов другой точки зрения политическое и экспертное сообщество США, при том независимо от политического лагеря. Немало сторонников мнения, что многополярный мир невозможен, и среди европейцев. Их аргументы суммировал для Foreign Policy старший научный сотрудник по Китаю в Норвежском институте оборонных исследований, бывший дипломат Йо Инге Беккевольд.

«Утверждение, что современный мир хоть сколько-нибудь близок к многополярности, — просто миф», - заявил он и вот какие привел аргументы: «Полярность относится к числу великих держав в международной системе, и для того, чтобы мир был многополярным, таких держав должно быть три или более. Сегодня есть только две страны с экономическим размером, военной мощью и глобальным влиянием, чтобы составить полюс: США и Китай. Других великих держав нигде не видно, и их не будет в ближайшее время. Тот факт, что есть растущие средние державы и неприсоединившиеся страны с большим населением и растущей экономикой, не делает мир многополярным».

Как указывает Беккевольд, «в 2021 году быстрорастущая Индия была третьим по величине спонсором обороны, что является одним из показателей для измерения мощи. Но согласно последним данным Стокгольмского международного института исследований проблем мира, ее военный бюджет составляет всего четверть от китайского. К тому же Индия по-прежнему в значительной степени сосредоточена на собственном развитии».

«Евросоюз также не является третьим полюсом, даже если этот аргумент неустанно продвигают Макрон и многие другие, — настаивает Беккевольд. — Европейские государства имеют различные национальные интересы, и их союз склонен к расколам. Несмотря на все кажущееся единство в поддержке Украины, единой европейской обороны, безопасности или внешней политики просто нет. Есть причина, по которой Пекин, Москва и Вашингтон общаются с Парижем и Берлином — и редко ищут Брюссель».

«Распространенным аргументом среди тех, кто верит в многополярность, является подъем Глобального юга и сокращение позиций Запада. Однако присутствие старых и новых средних держав — Индии, Бразилии, Турции, Южной Африки и Саудовской Аравии — не делает систему многополярной, поскольку ни одна из этих стран не обладает экономической мощью, военной мощью и другими формами влияния, чтобы быть полюсом сама по себе. Другими словами, эти страны не способны конкурировать с США и Китаем», — приводит аргументы аналитик.

Он объясняет веру многих на Западе в несуществующую многополярность надеждой исправить разрыв с Глобальным югом, нежеланием новой холодной войны и ведущейся силовой игрой между единственно великими державами. «Пекин и Москва рассматривают многополярность как способ ограничения мощи США и продвижения собственной позиции. Еще в 1997 году, когда США были доминирующей державой, Россия и Китай подписали Совместную декларацию о многополярном мире и установлении нового международного порядка. Несмотря на то, что сегодня Китай является великой державой, он по-прежнему рассматривает США как главный вызов для себя и вместе с Москвой использует идею многополярности, чтобы привлечь Глобальный юг к своему делу», — заключает Беккевольд. Однако его аргументы, как оказалось, небезупречны.

«Плохая новость для США»

Такой оборот использовали в презентации одного из своих обзоров аналитики Центра Стимсона, вашингтонского тинк-тэнка, анализирующего для американских и международных учреждений вопросы глобальной политики. «Мы пришли к суровому выводу: США уже не обладают тем уровнем военной и экономической мощи, который был в первые десятилетия Холодной войны; и сегодняшний Китай не может сравниться с СССР на пике его могущества», — заявили они.

Экономическая и военная мощь накапливается в регионах от Франции до Австралии, поясняют в Центре Стимсона. На долю Китая и США, хотя они впереди остальных, ее сегодня приходится менее 30%. Для сравнения, США и СССР контролировали примерно 40% в 1946 году, и 88% - в 1960-м. Сегодня средние державы — от Японии до Индии — значительно более влиятельны, чем когда-либо. Это хрестоматийное определение того, что ученые называют «несбалансированной многополярностью».

«Многополярная система не требует трех держав равного размера; для нее лишь нужно, чтобы значительная сила была сосредоточена более чем в двух государствах», — подчеркивают аналитики, отмечая, что понимание полярности лежит в основе хорошей стратегии государств.

Между тем, выбрав отрицание многополярности, США повторяют сценарии Холодной войны: «Они надеются справиться с меняющимся глобальным балансом сил, создав антикитайскую коалицию, делая упор на более тесное военное и техническое сотрудничество между союзниками по всей Европе и Азии и пытаясь создать глобальный блок демократий — или, по крайней мере, стран-единомышленников, — ориентированных против авторитарных ревизионистов. Затем этот подход сочетается с экономической политикой, чтобы подорвать доступ Китая к ключевым мировым рынкам и ограничить передачу передовых технологий».

В многополярном мире такой подход полон рисков. «Пытаясь организовать группу из как можно большего числа стран в противовес Китаю, США рискует слабыми партнерствами, построенными на наименьшем общем знаменателе интересов. Это демонстрирует война в Украине. Государства, которые готовы — даже стремятся — работать с США против Китая, часто менее готовы взять на себя обязательства по Украине. Например, Индия, все более значимая часть стратегии США в Индо-Тихоокеанском регионе, продолжает импортировать энергоносители и оружие из России. В Европе Германия остается близким торговым партнером Пекина», — приводят аргументы аналитики Центра Стимсона.

Новая фаза многополярной конкуренции

Диспут о меняющемся мире однозначно далек от завершения, но вот что примечательно: в последнее время все чаще приходится слышать вопрос, а возможно ли в ближайшей перспективе сотрудничество между США и Китаем? Еще пару лет назад он воспринимался бы по меньшей мере как неуместный, однако сегодня на эту тему рассуждают все больше, и часто эксперты не исключают вероятность экономического взаимодействия двух первых экономик мира на фоне усиливающейся многополярной конкуренции.

Именно непримиримость полюсов усадила за один стол в той же БРИКС сначала давних соперников Китай и Индию, потом, казалось, непримиримых Иран и Саудовскую Аравию, и задала импульс новому витку многополярной конкуренции – гонке за возможностями сохранения роста в условиях затяжного многоуровневого кризиса. Участники БРИКС уже пожинают плоды того, что они были в этом состязании первыми: на объединение государств приходится почти 27% поверхности суши Земли, 43,5% мирового населения и самые большие запасы природных ресурсов. Все это значимый потенциал для экономического роста, и страны БРИКС непрерывно фиксируют убедительную прибавку взаимного товарооборота, а вслед за этим и повышение ВВП.

И вот уже ЕС пытается углубить сотрудничество с государствами АСЕАН, расширяет свою морскую инициативу CRIMARIO (сосредоточена на улучшении обмена информацией и управления кризисами, а также на укреплении межведомственного сотрудничества в морских судебных вопросах) с Аденского залива на Юго-Восточную Азию, инициирует соглашение о воздушном транспорте, проекты, направленные на поддержание биоразнообразия, энергетической безопасности и многое другое. «Евросоюз, 40% торговли которого приходится на Индо-Тихоокеанский регион, признает реальность конкурентного и оспариваемого многополярного пространства и стремится сыграть роль в его формировании, следуя своим интересмх», — разъясняет причины смягчения внешней политики ЕС по отношению к союзникам БРИКС старший научный сотрудник Женевского центра политики безопасности Закари Пайкин.

«Хотя многие латиноамериканские государства расширили и переориентировали свои экономические отношения на Китай и отдалились от США и Европы, перспектива экономической зависимости исключительно от Китая сегодня менее значительна, чем было в случае с США и Европой. Фундаментальное отличие сейчас, по сравнению с прошлыми годами, заключается в разнообразии доступных и независимых экономических субъектов, из которых можно выбирать торговых партнеров», — отмечает преимущества многополярности доцент кафедры политики и международных отношений в Школе международных и общественных дел в Международном университете Флориды Феликс Мартин.

Что ж, возможно, многополярный мир — иллюзия, но она уже захватила слишком многие умы, чтобы стать всеобъемлющей идеей и перерасти в материальную силу, создающую некую иную систему сосуществования государств. Основанную ли на равном распределении и свободе выбора, как мечтает Глобальный юг, или на безопасности и правилах, как хочет Коллективный запад, но без сомнений концептуально новой.

Петр Дарий