Игры нашего детства

Немало мудрых людей определяло период детства как самое счастливое и радостное время человеческой жизни.

Конечно, у каждого из нас бывали в детстве, наряду с радостными и счастливыми минутами, минуты грусти, печали и тоски, обиды, страха и недоразумений, но они давно стёрлись из нашей памяти, а в ней осталось нечто светлое и приятное.

Детство сегодняшних мальчиков и девочек очень сильно отличается от нашего, от того, что пережили люди моего поколения в первое послевоенное десятилетие.

Трудно сегодняшнему третьекласснику – владельцу мобильного телефона, «смотрителю» телевизора и «оператору» персонального компьютера – объяснить, что в наше время у многих крестьянских детей его возраста не было НИ ОДНОЙ заводской или фабричной игрушки.

Что наше детство вполне оправданно и обоснованно называлось «босоногим», и что уже в апреле-мае каждого года, независимо от погоды и температуры воздуха, от множества сельских домов пунктирами обозначались в сторону школы следы этих самых босых ног.

Через несколько дней, с наступлением теплоты, эти гладкие отпечатки детских ступней начинали блестеть на солнце, и, в конце концов, превращались в непрерывную линию тропинки, ведущей на более широкую улицу – к школе.

Что мы играли в «футбол» мячом, который представлял собой нечто круглое и не прыгучее, сотворенное из тряпок, такой тряпичный клубок, перевязанный нитками.

Но не думайте, что наша радость от забитого гола была меньшей по сравнению с радостью сегодняшних второклассников от игры с настоящим мячом!

В наше время было немало и преимуществ.

Воздух был чище, весенние и летние дожди были теплее.

В нашей речке Калдаруше, превращённой в пруд, можно было смело купаться, не опасаясь порезать ноги о стекло от разбитых бутылок, брошенных туда какими-то дураками.

И не думайте, что у нас, в нашем послевоенном детстве, совсем не было игрушек. Они были! Да ещё какие!

Вот о том, какие это были игрушки, и как мы с ними играли, я вам расскажу.

1.ЗЕМЛЯ

В раннем детстве земля являлась для нас одним из важных материалов, из которых мы сами и изготавливали предметы, которые и были для нас игрушками.

Тогда не было детских садов, детских площадок с песочницами. Поэтому нам приходилось обходиться без песка, а играть с обыкновенным докучаевским тяжелым чернозёмом, характерным для Бельцкой степи нашей Молдовы.

Когда этот чернозём был сухим (мы называли его «порох»), мы строили из него всё, что нам хотелось. Это были маленькие пирамидки, конусообразные строения, разного рода лабиринты.

Не исключалось, что какая-нибудь девчушка, которой надоело играть таким способом, могла взять пригорошню этого самого «пороха» и подбросить его вверх, смотря с интересом, как эти «порошинки» опускаются на головы ровесников.

Но самый «кайф» нам приносил обычный летний дождь. Он вносил в наши игры большое разнообразие. Как я уже упоминал, дожди во время нашего детства были, как мне кажется, много теплее, чем теперь. Это позволяло нам ходить босыми ногами по ручьям, которые текли по дороге или у нас в огороде, мы могли перекрывать землёй течение этих ручьёв, строить дамбы («гати»), пускать разные щепки, изображающие корабли и лодки, и даже «ловить рыбу», стоя на берегу «пруда» с какой-нибудь палочкой, имитирующей удилище или «фатку».

Но верх удовольствия девочкам доставляло изготовление из этого мокрого чернозёма («болота») разного рода «хлебцев», «калачей», «плацинд».

Для мальчиков же открывались другие возможности. На кончик подходящего прутика устанавливался земляной катышек – «балабушок», и его можно было забросить метров на десять. Если же устроить соревнование «кто дальше!», то понятно, что все эти операции приводили к тому, что руки у всех были в грязи.

Но самый «смак» был тогда, когда кто-нибудь из нас изготавливал «лёпанку». Из густого тестообразного замеса грязи формировалось нечто похожее на глубокую миску с толстыми стенками и тонким дном, ещё более утончающимся к центру. В этот центр почему-то нужно было плюнуть.

Потом, выбрав ровную площадку, и подняв над головой «лёпанку», изо всей силы надо было бросить её на это выбранное место. Иногда в результате этого действия раздавался сильный хлопок, казавшийся нам настоящим взрывом, а брызги грязи оказывались на волосах, щёках и рубахах любопытных.

Наши родители, как мне кажется, терпели эти игры, хотя они и приносили им дополнительные заботы по стирке одежды и умыванию лиц малолетних «игроков».

2. СОЛНЦЕ, ВОЗДУХ И ВОДА

Солнце, воздух и вода были постоянными объектами нашего детского внимания и занимали немало места в наших играх.

Чтобы глядеть на солнце – нужно было иметь хотя бы несколько разноцветных стекляшек. Обычно это были осколки зелёных и жёлто-оранжевых бутылок, попадались кусочки слюды и самые неожиданные прозрачные цветные предметы.

Особую радость доставляли некоторым счастливчикам-обладателям призмы от военных биноклей. За последние лет 60 я уже не встречал ни у взрослых, ни у детей этих призм. Куда они подевались – ума не приложу.

Во время же нашего детства, хотя их и не было так много, но в коллекциях наших игрушек их можно было обнаружить. Эти самые призмы привезли с войны наши отцы, деды, дяди и соседи.

Сколько биноклей должны были быть раскуроченными, прежде чем попасть к нам в руки, этого никто не знает. Видимо, в перерывах между боями наши родные вспоминали о том, что мы их ждём дома, что мы растём, и что не мешало бы нас чем-нибудь удивить и обрадовать, таким ярким, блестящим и цветным. Разглядывание света через эти призмы позволило нам уже в первом классе или даже ещё до школы убедиться, что белый свет красив, и понять, из чего состоит цветовая гамма солнечного спектра, напоминающая знакомую нам радугу после дождя.

Вода тоже использовалась моими сверстниками в наших играх. Распространённым занятием было изготовление, испытание и применение игрушки, которая называлась «сикавка».

Срезался ствол распространённого в наших местах растения, которое называется по-молдавски, да и по-нашему, «кукота». Он – полый внутри, а в самом верху заканчивается перегородкой. И вот вам идеальная заготовка для водяного насоса. Надо только найти подходящую палочку, обмотать её конец тряпкой и превратить в поршень, который бывает у современных велосипедных насосов, и проколоть иголкой несколько дырочек в перегородке. Получался своеобразный насос, но не воздушный, как у велосипедов, а водяной.

Набрав в него воды, можно было разбрызгать её и создать в своё удовольствие искусственную радугу. А можно было также кого-нибудь облить – струйки воды попадали на объект, находящийся метрах в пяти или даже больше. Из «кукоты» можно было изготовить и своеобразный свисток, но гораздо более низкой тональности и более сильного звучания, чем обычные свистки.

Для этого перегородка стебля «кукоты» не прокалывалась иголками, а стебель осторожно разрезался продольным разрезом на один-два сантиметра, создавая щель, пока опытным путём мы не добивались громкого звука, вдувая в полученный музыкальный инструмент воздух.

Настоящий же свисток, подобный судейскому, на футбольном поле, мы изготавливали весной из веточки орехового дерева. Срезали подходящую веточку, отбирали пригодный кусок, делали заготовку, оставляя некоторый запас для того, чтобы будущий свисток можно было держать в руке.

С одного края разрезали кожуру до ствола, удалив треугольный кусочек. Лёгкими ударами ножа по заготовке добивались того, что через некоторое время кожуру можно было осторожно, не повреждая, снять со ствола.

Работая ножом, делали в стволе углубление примерно до середины или чуть глубже, создавая место для прохождения воздуха. Со стороны отверстия в кожуре стёсывали ствол, чтобы получилась узкая щель. Надевали кожуру на ствол – и свисток готов!

Если кому-то хотелось, чтобы он звучал с переливами – в пустое место на стволе можно было поместить кукурузное зерно или горошину, но это уже зависело от величины самого свистка.

Другая интересная игрушка, связанная с использованием воздуха была серьёзнее. Она изготавливалась из бузины и называлась «пукавка».

Процедура её изготовления не сильно отличалась от работы с «кукотой». Разница в том, что бузиновая трубочка была совершенно полой, в роли поршня использовалась обычная палочка, без тряпки, и это был насос не водяной, а воздушный. Но предназначался он… для стрельбы.

Пульки изготавливались из остатков от домотканого производства родителей, неиспользованного материала для конопляных ниток, из которых и была соткана наша одежда, а также ковры и разное полотно.

Этот материал назывался «клочча», и мы разжёвывали его во рту, пока она не становился пригодным для приготовления пульки. Для начала изготавливали две пули, диаметром чуть больше внутреннего диаметра бузинового ствола, чтобы добиться необходимой плотности заготовки. Загоняли поршнем первую пулю до самого конца трубки. Затем то же самое делали со второй пулей.

Получался довольно сильный хлопок. Выстрел! «Пук!». Отсюда и название «пукавка».
Подрастая, мы постепенно переходили от одних игрушек и игр к другим. Но об этом – в продолжении.

3. БЫЛО ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО

Вряд ли кто-нибудь сегодня поверит, что в наше время девочки не играли в куклы. И правильно сделает, что не поверит! Ведь такое в принципе невозможно, наверное, нигде в мире. Это их главная игра детства хоть у нас, хоть в Африке или Арктике.

Совсем другой вопрос – что это были за куклы, если в наше время пластмассовые красавицы были настолько большой редкостью, что обычным крестьянским девчонкам они, может быть, только снились по ночам, если ещё им удавалось где-нибудь такую куклу увидеть.

Поэтому «куклы», в которые играли маленькие «мамы», представляли собой обыкновенные кукурузные кочерыжки, бережно обмотанные в тряпочки-пелёнки. Головы кукол могли изображать плод ореха или картофелина, а волосы, даже лучше настоящих, можно было расчесать из кукурузных же рылец. Из тех самых, что мальчики, намочив предварительно слюной, клеили себе на верхние губы для изображения усов.

Одежде «кукол» девочки уделяли больше внимания, чем даже самим «куклам». Они умудрялись представлять один и тот же лоскут ткани то косынкой, то рубахой, то пелёнкой, то юбкой. И это, поверьте, у них здорово получалось!

Когда девочки чуть подрастали, то не исключено, что они, как и моя соседка Мила Горлевич (ныне её зовут Эмилия Петровна Визитиу), играли в «медсестру». Она, Мила, строила нас (было нас несколько соседских ребятишек) и ставила «уколы» каждому по очереди. На голове у неё была белая косынка, а шприц заменяла обыкновенная акациевая колючка, правда, значительно длиннее других, потому что акация была какой-то дикого вида.

К чести Милы, она была в наших глазах очень хорошей медсестрой, ставила нам «уколы» превосходно и совершенно не больно. Объяснялось это тем, что она только чуть прикасалась к коже «пациента», хотя «пациент», чего греха таить, всё-таки нервничал перед «процедурой».

Эмилия Петровна не стала медиком, а стала учительницей немецкого языка, много лет проработала в школе.

Для нас же, мальчиков, с течением времени открывалось в играх большое поле деятельности, в зависимости от возраста. Скачки на «коне», то есть на обыкновенной палке или сухом стебле подсолнечника, заменялось катанием по дороге старого обруча, снятого с обыкновенной печной плиты.

Кусок проволоки изгибался таким образом, чтобы, если его прикрепить к концу палки, можно было, толкая, катить колесо. Если в первом случае, с «конём», поездка сопровождалась звуками «и-га-га», то во втором было слышно настоящее движение железа. Такой звук может издавать только трущийся о проволоку железный обруч и ничто другое на целом свете!

Зимой же, когда от мороза и носа на улицу не высунешь – об этих самых обручах можно было только мечтать.

Но и в доме было много интересного.

Если родители лущили кукурузу, освобождая от зерна кочерыжки, вот тут тебе – работа! Ты можешь строить «колодец», по-нашему «кернечку».

Для начала ставятся два «кочана», затем – два других сверху, чтобы внутри образовался квадрат. Потом – следующие два и так далее, пока вся эта конструкция благополучно не рухнет. Или пока строитель, почувствовав наступающий крах, не успеет похвастать бабке или матери, какой глубокий «колодец» он построил.

Если же в комнате успели просохнуть предназначенные на растопку стебли кукурузы, то из подходящего толстого стебля с прочными перегородками можно было изготовить «скрипку» и «смычок».

В определённом месте ножом делались надрезы для того, чтобы между мякотью стебля и прочной тонкой «корой» можно было просунуть две спички или похожие на них палочки. Потом ножом же удалялась лишняя «кора», чтобы получились «струны». Это была «скрипка». «Смычок» можно было не обрабатывать, он годился и без того.

Самое удивительное было то, что это изделие, при определённых, конечно, условиях, – звучало!
Конечно, первые такие «скрипки» нам изготавливали дедушки, бабушки, родители, братья или сёстры.

Потом мы научались делать их самостоятельно. Правда, звучали они не всегда и не у всех.

4. ГОНКА ВООРУЖЕНИЙ

Прежде, чем перейти непосредственно к материально-технической базе нашей героической армии в играх нашего детства, скажу, что мы были вооружены до зубов. И от этого иногда страдали не только уши от взрывов, но и у некоторых даже были выбиты зубы.

Говорю это с полной серьёзностью, потому что у одного из моих одноклассников, которому другой одноклассник выстрелил у уха из «рушнички» лопнула барабанная перепонка.

Но о тайных и явных арсеналах – позже. А теперь несколько слов о смежных с обороной и наступлениями сферах.

Пока мы ещё были слишком маленькими, чтобы вытворить что-нибудь серьёзное, то подступали к этому периоду исподволь, издалека.

Командование войсками, естественно, не могло обойтись без связи. Поэтому мы конструировали «телефон».

Система состояла из катушки с нитками и двух пустых спичечных коробков, в которых в центре прокалывались, в одном и другом, по дырочке. Конец нитки просовывался сквозь дырку внутрь коробка с запасом, к нему привязывалась спичка и ставилась на место в коробок. То же самое делалось с другим концом «провода». Нитка натягивалась на приличное расстояние.

«Операторы связи» по очереди использовали свой коробок то в виде микрофона (говорили в него), то прикладывали его к уху и слушали, о чем говорится на противоположном конце.

Не знаю, насколько это правда, но нам действительно казалось, что звуки речи передавались по нитке на приличное расстояние. Вполне возможно, что мы заблуждались.

Другая имитация наступательных вооружений, связанная с деревянными катушками из-под ниток, относится к изготовлению «вездехода».

Катушка – вот тебе два настоящих готовых колеса, а больше для «вездехода» ничего и не нужно. Для лучшего сцепления с поверхностью школьной парты, имеющей наклон в несколько градусов, с помощью ножа эти два «колеса» превращались в нечто подобное колёсам трактора «Универсал». Затем бралась резинка, прикреплялась с одного конца катушки, просовывалась в полое пространство внутри. Второй конец резинки привязывался к спичке или какой-нибудь палочке.

После того, как эту резинку достаточно хорошо накрутить, «танк» или «трактор» вполне самостоятельно проезжал по наклонной плоскости школьной парты без приложения человеческой руки.

Катушка с ниткой применялась у нас и для создания своего рода «летательного аппарата». На торцовой плоскости катушки набивались две патефонные иголки на таком расстоянии друг от друга, чтобы они свободно помещались в вырезе бритвенного лезвия, допустим, «Нева» или любого другого, они все стандартные.

Конец нитки привязывался к катушке, и нитка наматывалась несколько оборотов так, чтобы, дёрнув за неё, можно было придать катушке сильное вращательное движение, наподобие того действия, что происходит при заводке трактора при помощи магнето.

Теперь, если насадить свободно плавающее лезвие на патефонные иголки и дёрнуть за нитку, то лезвие оторвется от катушки и полетит самостоятельно в том направлении, куда ты желаешь.

Но, сказать правду, играть с лезвиями у нас не совсем получалось, потому что они – лёгкие. Поэтому мы делали из жести нечто подобное и добивались более сильного эффекта.

Что же касается других видов вооружений, то, видимо, мы в разные периоды времени, подрастая, проходили тот же путь, что и всё человечество, которое до сих пор не может насытиться и придумывает на свою беду всё новые и новые средства самоуничтожения. Это были: лук со стрелами, деревянные шпаги и мечи, при которых были щиты (их роль успешно выполняли «затулы» от печей, в которых наши матери пекли хлеб).

Далее шли обыкновенные рогатки, в процессе изготовления которых из резины от старых велосипедных камер мы также интересовались возможностями пращи, которой Давид победил Голиафа.

Забыл упомянуть, говоря о луке со стрелами, такое оружие, как арбалет. Оно было большой редкостью, поэтому я и забыл, но его изготовил мой друг Лёня Мотря, и это было интересно.

Что касается такого оружия, как обычная резинка, надетая на два пальца в виде рогатки и стреляющая бумажными или – хуже того - изготовленными из алюминиевой проволоки пульками, то они известны всему мальчишескому миру и о них здесь, по-моему, говорить сколько-нибудь пространно не стоит.

А о нескольких происшествиях, очевидцами и участниками которых были я и мои друзья, связанных с применением более серьёзных игрушек, расскажу в заключительной части этого повествования, навеянного чудесными воспоминаниями давно и безвозвратно ушедшего детства.

5. ПАТРОНЫ В ГАРМОШКЕ

Постепенно мы подрастали, и круг наших интересов расширялся. Я дружил с Лёней Мотрей, тогда подобные фамилии склонялись, а в последние годы перестали склоняться, но это не имеет отношения к нашей теме.

Лёня Мотря был один у родителей, я – тоже. Мы сидели за одной партой в школе и крепко сдружились на многие годы. Так что все перечисленные мною игрушки нашего детства были нам не то, что знакомы, но досконально изучены.

Но в какой-то момент мы почувствовали, что переросли все это, и настала пора примеряться к подвигам, связанным с настоящим порохом, пока не дошли до самых настоящих патронов.

Но об этом – позже.

Первое изобретение, вернее сказать – изделие, которым интересовались и изготавливали мальчишки из нашего детства, это были «рушнички» (от слова «рушница» – «ружьё», а не от слова «рушник» – «полотенце»).

«Рушничка» представляла собой обыкновенную медную трубочку (откуда столько медных трубочек было тогда в нашем распоряжении – до сих пор ума не приложу!), загнутую с одного конца и встроенную в кукурузную кочерыжку или бузиновую трубку, чтобы было удобнее и безопаснее держать в руках.

В эту медную трубку крошили, кому сколько приходило в голову, «порох» спичечных головок. Для выстрела были необходимы согнутый в виде буквы «Г» гвоздь и прочная резина из велосипедной камеры.

Резина, представляющая собой кольцо, крепилась к тому концу «рушнички», где находилась загнутая часть трубки. Другая сторона кольца надевалась на шляпку гвоздя. Гвоздь вставлялся в трубку с порохом.

Оставалось оттянуть остриё гвоздя, чтобы оно упиралось во внутреннюю стенку начинённой порохом трубки, а потом, подняв изделие над головой в целях личной безопасности, двумя руками сильно надавить на резину. Гвоздь соскальзывал и с силой ударял в уплотнённый спичечный порох и раздавался самый настоящий взрыв.

Бывало, что трубку разрывало, и «стрелок» получал по рукам.

А однажды, как я уже упоминал, у одного из наших одноклассников от такого выстрела лопнула барабанная перепонка в ухе, когда другой одноклассник решил похвастаться своей «игрушкой» и нажал на резину у самого уха, конечно, не своего.

Другая модификация подобного «оружия» была «пистолет». Упомянутая медная трубка прикреплялась к деревянной рукоятке намертво, наподобие настоящего пистолета. Но сначала ближе к концу загнутой трубки пилочкой делался небольшой надрез, чтобы получить доступ к набитому пороху. Под этим надрезом в ручке при помощи проволоки и гвоздиков готовили место для вкладывания спички, головка которой плотно прилегала бы к надрезу на трубке.

Пистолет готов. Осталось набить дно трубки порохом, вставить спичку, вытянуть руку далеко вверх над головой и шурануть по спичке коробком – «сиркой».

Вот то был звук! Многие перед этим закрывали уши. Бывало, что и у «пистолетов» трубки разрывало, от чего страдали пальцы «конструкторов».

Но то, о чём я рассказал до сих пор, выглядело детским лепетом по сравнению с тем, до чего мы с Лёней додумались в шестом классе, и что могло бы нам обойтись значительно дороже этих мощных звуков.

Идеи начали у нас формироваться, оттолкнувшись от одного примечательного события.
Моя мама, увидев у меня склонности к конструированию, а больше, видимо, для того, чтобы привить сыну интерес и любовь к труду, решила купить мне набор слесарных инструментов.

Были там маленькие тиски, пилка по металлу, напильники, надфили и другие инструменты.
И надо же! Через некоторое время после этого события, играя в огороде у дяди Николая Кучерика с его сыном Борей, мы случайно обнаружили не что иное, а ржавый ствол настоящей боевой винтовки, возможно, образца 1895/30 годов, а возможно – ещё намного старше, времён турецкой войны.

На конце ствола была мушка в виде пирамидки. Это тебе не детская медная трубочка с надрезом и спичечным порохом! Это тебе – ого-го!

А надо сказать, что в те времена в магазинах почему-то в свободной продаже были патроны для малокалиберных винтовок. В одной пачке было, кажется, 50 патронов к «мелкашке», и каждый желающий, в том числе и подросток нашего возраста, мог запросто купить несколько пачек.
Чувствуете, к чему дело клонится?

Мы с Лёней решили изготовить настоящий пистолет, который мог бы стрелять пулями. Для начала разрезали ствол винтовки, удалив лишнюю его часть. Примерили – патрон в нём болтается и вообще тонет в отверстии. Подобрали подходящую медную трубку, которую можно было вогнать в ствол, и одновременно патрон входил бы нормально в неё.

Всё это сделали, нужно испытать. Дождались, пока у меня дома никого не было из взрослых, и провели это самое испытание.

Привязали ствол «пистолета» к ореховому дереву, приготовили молоток и напильник, чтобы ударить по капсюлю патрона. Лёня держал напильник, а я должен был ударить.

Конечно, мы волновались. Конечно, мы ждали этого момента. И я ударил...

Но мы не могли предположить, что патрон выстрелит не вперёд, а – назад! Одновременно со взрывом пороха раздался вскрик Лёни. Гильза с силой впилась в его руку, потекла кровь, и нам было не до экспериментов.

Побежали в дом нашли, чем перевязать, остановили кровь...

Тогда мы и забросили эту идею, поняв, насколько опасно иметь дело с патронами, пусть даже и от «мелкашки».

Если бы наш эксперимент тогда прошёл успешно, мы намеревались придумать спусковой механизм. А если бы и это нам удалось, то неизвестно, что бы произошло дальше. Маленькие пули могли стать причиной большой беды.

Три пачки с патронами хранились в Лёниной гармошке. Но мы уже не хотели использовать их самостоятельно. В то время в нашей школе была организация ДОСААФ, преподавалось военное дело, и проводились организованно стрельбы из «мелкашки» по мишеням. В садах за селом мы все эти патроны по мишеням и расстреляли.

А покупали их на деньги, полученные от колядования на Рождество и Новый год, в Глодяны в универмаг ходили вдвоём, по-моему, с Мишей Панчёхой или с Мишей Баланюком.

Таковы были игры нашего детства.

Виктор Панько