Постепенное размывание традиционных ценностей - процесс, который в Америке имеет глубокие корни. Мы в Евразии, слабо понимаем происходящее в последние десятилетия и в особенности нынешнюю ситуацию в США.
Это заставляет нас более детально и предметно исследовать американский политический истеблишмент, его корни, основы, традиции и идеи.
«Пришли иные времена»
В предыдущем материале мы показали, как постепенно строилась американская политическая модель и как она начала радикально меняться после падения администрации Ричарда Никсона. Безусловно, сам Никсон был политиком старой генерации, республиканцем-традиционалистом, последователем правого республиканского лидера Роберта Тафта. Таким он был и 50-е годы ХХ века, когда исполнял обязанности вице-президента в администрации Дуайта Эйзенхауэра и в 60-е, когда стал лидером партии республиканцев. После победы над президентом-демократом Линдоном Джонсоном ситуация изменилось. Пришли новые люди, принесли новые идеи. Политики, которых Никсон собрал вокруг себя, в большинстве своем были представителями прорастающей новой генерации, радикально отличной от старой консервативной элиты республиканцев. Кто были эти люди, мы скажем позже, а сейчас гораздо важнее понять, с чем они так настойчиво боролись. Мы уже писали, что после краха американских правых демократов роль защитника консервативных интересов перешла к республиканцам. Республиканцы, бывшие некогда защитниками демократических свобод и идей прогресса, стали постепенно склоняться к консервативным и крайне правым ценностям. Мы привыкли рассматривать эти ценности негативно, ибо марксистко-ленинская политология еще как-то могла понять клан Кеннеди и идеи левых демократов, но она никогда не понимала или не хотела понимать крайне правые и консервативные идеи американских традиционалистов. Но именно они представляли тот фланг, который у нас именуется патриотическим, и который вобрал в себя в той или иной степени более честных политических деятелей в США. Восторгаясь политиками типа Франклина Делано Рузвельта или Джона Кеннеди, советская историография фактически вычеркнула из списков великих американских деятелей таких президентов как Кальвин Кулидж, Уоррен Гардинг, Герберт Гувер, Уильям Говард Тафт, Барри Голдуотер и т. д, а именно они были защитниками традиционных здоровых ценностей, веры, семьи, отечества. Последняя волна защитников этих ценностей была связанна с политической деятельностью Барри Голдуотера и его политического приемника Рональда Рейгана, людей, стоявших на жестких правых позициях,- позициях американского правого традиционализма и консерватизма.
Именно этим политическим деятелям, начиная с семидесятых годов ХХ века, пришлось столкнуться с новым политическим явлением в консервативных республиканских кругах. Явлением этим, а вернее той новой политической генерацией, которая фактически захватила в нынешнем веке Республиканскую партию, стали неоконсерваторы. Рассматривая данное политическое направление в республиканской мысли США, отметим мнение политического аналитика Пола Стейгана по данному вопросу. «Неоконсерваторы — это в основном люди, которые никогда не служили в армии и всегда стремились к тому, чтобы и их детям тоже не пришлось испытать тяготы военной службы. Но никто так, как они, не старается раздувать военные настроения. То, что теперь отбрасываются все деловые соображения, все требования предоставления доказательств и процедуры и только нагнетается истерия, ведущая в кровавый туман, является само по себе чрезвычайно опасным. В США должны быть генералы и стратеги, понимающие все безумие этого, но что они могут сказать?». Действительно, что они могут сказать, если узкое неконсервативное лобби сегодня лезет из всех ведомств, из всех департаментов и организационных структур, некогда действительно патриотической и глубоко консервативной Республиканской партии?!
Так что это за явление – неоконсерватизм - и только ли крайняя милитаристская истерия и империалистические планы есть его конечная целевая причина, т.н. «кауза финалис», если оперировать терминами классической логики?
«Играют мальчики в войну»
Чтоб ответить на поставленные вопросы, начнем несколько издалека. В 60-70 годы ХХ века, когда в американской правой мысли господствовал консервативный сегмент, в политическую аналитику США начали проникать странные и загадочные идеи. Идеи были неординарными, но еще интереснее были люди, которые их несли. Интереснее всего было происхождение этих людей, - так сказать, их политические корни.
Первое поколение неоконсерваторов составляли бывшие крайние левые и троцкисты. Сам бросок их политического маятника, уже пугает неподготовленного исследователя. Троцкисты, социалисты, крайние левые активисты стали прорываться в стан республиканцев, в высшие круги этой партии. Многие из них были выходцами из кругов Демократической партии. Когда в 1972 кандидат в президенты Джордж Макговерн обуздал со своим кланом Демократическую партию, заявив о сокращении военных расходов и отказа от милитаристских планов, эти молодые ребята оказались не у дел. Вначале они болтались в ничейной зоне американской политической системы, но затем кинулись скопом к республиканцам, где в то время набирали силу люди Генри Киссинджера и Нельсона Рокфеллера.
Что мы знаем о неоконсерватизме и представителях этого направления в политической мысли США? Попробуем порассуждать. Термин «неоконсерватизм» был популяризирован в США в 1973 социалистическим политиком Майклом Харрингтоном для характеристики взглядов политиков и политических аналитиков Дэниела Белла, Дэниэла Патрика Мойнихэна и Ирвинга Кристола.
Понятие «неоконсерватизм» использовалось журналистом и писателем Ирвингом Кристолом в статье 1979 года «Confessions of a True, Self-Confessed 'Neoconservative». Его идеи начали оказывать влияние на общественные левые круги с 1950-х годов, когда он стал со-основателем и редактором журнала Encounter. Другим активным властителем дум был Норман Подгорец, редактор журнала Commentary с 1960 по 1995 год. В написанной в 1982 году для журнала New York Times Magazine статье «The Neoconservative Anguish over Reagan’s Foreign Policy» Подгорец называл себя неоконсерватором. В конце 1970-х — начале 1980-х неоконсерваторы считали имеющийся либерализм неудачным и начали призывать к реформам внутри стана республиканцев.
Кстати, отметим следующее. Многие неоконсерваторы являлись представителями нью-йоркской интеллигенции, детьми 1930-х годов. Они придерживались левых политических взглядов (часть — троцкизма) и активно выступали против сталинизма. Во время холодной войны они сохранили своё негативное отношение к СССР. Большая их часть в дальнейшем стала либерал-демократами.
Безусловно, эти молодые ребята, которые подпитали Республиканскую партию новыми соратниками и новыми идеями, были интеллектуалы, многие - весьма высокого уровня. Это были этакие хорошие мальчики, но беда в том, что мальчикам хотелось войны. Самим им воевать не хотелось, и многие из них были против вьетнамской войны, но империалистические и милитаристские идеи в этот период, стали им весьма близки. Вскоре они нашли поддержку среди республиканской элиты. Они пришлись ко двору команде Генри Киссинджера и Нельсона Рокфеллера и их активность была поддержана сверху. Кевин Филипс в те годы писал, что неоконсерватор это скорее редактор журнала, чем парень со стройки. Большинство из них были избалованными детьми, отсидевшими свой курс в каком-нибудь университете и ставшими исследователями и консультантами в одном из сотен радикально либеральных исследовательских институтов или аналитических общественных организациях. Безусловно, все они жестко противостояли курсу крупнейшего в те годы политика Барри Голдуотера и радикально его критиковали.
Крупнейший и колоритный республиканский политик Барри Голдуотер происходил из благородной еврейской семьи, принявшей христианское посвящение. В эпоху Трумена и Эйзенхауэра он был приемником правого республиканского лидера Роберта Тафта и не во всем поддерживал лозунги и деятельность сенатора Джозефа Маккарти. Вернее сказать, поддерживать-то он его поддерживал, но саму его риторику и действия считал неверными. Его антибольшевистские идеи были более высокого и тонкого характера, чем радикальный ура-патриотизм сенатора Маккарти и созданной им федеральной комиссии. До 1964 его вес в Республиканской партии рос с каждым годом. В эпоху президента Кеннеди его стали поддерживать некоторые крайне правые демократы из числа уже упомянутых нами консервативных политиков наследников идей конфедератов юга, но в 1964 году на президентских выборах его ждало фиаско и полнейший разгром. Он с большим счетом проиграл лидеру демократов южанину Линдону Джонсону, который при всем своем либерализме, позже втянет США во вьетнамскую военную авантюру. Ослабление позиций Голдуотера и других последователей Тафта привело к усилению команды Нельсона Рокфеллера и его главного идеолога Генри Киссинджера - молодого правого интеллектуала, имевшего новые видения на политическую машину республиканцев. Республиканская партия загорелась новыми идеями. Везде, - как на федеральном уровне, так и на уровне Штатов, началась волна смещения сторонников Голдуотера. Даже Никсон стал более либеральным политиком, хотя в 50-е он восхищался Тафтом и его приемником Голдуотером. Итак, Голдуотер в те годы подходил к концу своей политической карьеры. Его крайне правые взгляды были по-прежнему популярны, но многих они пугали. Конечно, он не был оголтелым империалистом и сторонником радикального либерализма. Он активно критиковал федеральное государство и его претензии на регулирование жизни рядовых американцев. Жесткий консерватизм и антибольшевизм был его основным политическим коньком, но «неоконы»- бывшие маоисты и троцкисты, куда лучше его знали, что делать на перспективу и что дать, а вернее, пообещать рядовому избирателю. Чем можно было перебить, переиграть сторонников Голдуотера? Конечно, более радикальным антибольшивизмом, империализмом и милитаристской риторикой, а в этих вопросах они хорошо разбирались.
На этом фоне Голдуотер и его сторонники казались воистину представителями архаического консерватизма. Многие их считали радикально-правыми изоляционистами, хотя в действительности это не так. Однако риторика политических памфлетов и лозунгов неоконсерваторов в то время была куда жестче. Хотя в действительности от них было больше вреда, чем пользы. Как показало время, куда ни впутывались эти ребята, они только все портили. Знаний у них было фактически на грош, а идей на миллион. Еще больше у них было политических амбиций. Как сказал один из журналистов той эпохи, «неоконсерваторы лучше разбираются в устройстве фабрик мысли (think tanks), чем в реальном устройстве и предназначении танка «Абрамс». Иными словами, эти молодые шовинисты–демагоги, были более качественными политическими бухгалтерами и политическими идеалистами, публичными популистами, чем компетентными, подкованными знаниями мировой политической мысли специалистами. И ещё: «страшно далеки они были от народа, от идей рядового американского избирателя». Поэтому на проявленном уровне, в реальной политической деятельности, для имитации социальных лифтов, они выбирали себе более близких к избирателям людей, часто из числа реальных правых традиционалистов. Пример - Дж. Буш-младший. Но в душах и сознаниях этих молодых радикалов творилось нечто иное. В действительности их реальными идолами были люди из другого стана. Такие политики как Вудро Вильсон, Мартин Лютер Кинг, Дэниел Мойниган и другие левые общественные и политические деятели в США были намного ближе скрытым политическим воззрениям неоконсерваторов 70-х и 80-х годов ХХ века, чем политики типа Рейгана или Буша. По своему количественному составу это движение было не столь грандиозным, фактически неоконсерватизм всегда был уделом небольшой, оторванной от остальных правых республиканцев политической тусовкой. Но тусовкой, сумевшей привлечь к себе не только внимание друзей, но и внимание врагов. В 70-е говорили, что неоконсерваторы «это сплошные индейские вожди там, где нет никаких настоящих индейцев».
«Всюду враг»
Другим важным моментом в характеристике этого псевдо правого движения внутри Республиканской партии был упор на внешнюю политику. Фактически эти ребята никогда толком не разбирались во внутренней политике США, ибо очень долго их носило в разные политические крайности, - то справа налево, то слева направо. Но эти политические перевертыши хорошо знали, что они хотят и чего от них ждут сильные мира сего во внешней американской политике. Внешнеполитическая деятельность была их основным коньком. В действительности это была не просто деятельность, а истинный заговор – планомерное нагнетание империалистической истерии и постоянные поиски врага. Все это не только поляризовало, но и раскачало американское общественное мнение. Если ранее рядовой республиканский избиратель думал о семье, религии и работе и его интересы были обозначены, очерчены его округом или графством, церковью и приходом, то теперь под воздействием истерии он начал искать врага за рубежом. Его толкали к мысли, что роль США в том, что бы нести свет демократии во все регионы мира. А там засели вековые враги Вашингтона, которые со времен Вавилона и царя Навуходоносора, спят и видят, как уничтожить заокеанский оплот либерализма.
«Это движение основано на внешней политике»,- сказала одна из американских политических активисток, характеризуя фракцию неоконов в Республиканской партии. А точнее, на политике по отношению к СССР и страхом перед его политической, военной мощью, которая в 70-80-е годы достигла своего исторического апогея. СССР действительно превосходил США в то время по многим показателям. Вспомните советскую космическую программу. Сколько разбилось советских космических кораблей? Всего несколько, и то в 60-е годы ХХ века. В США астронавты гибли регулярно. Вспомните советскую кибернетику и компьютерную промышленность. Если в МССР, в частности, в Кишиневе был завод, который выпускал персональные компьютеры (Байт), на тот период не уступавшие западным аналогам, то что говорить про Москву, Новосибирск или Ленинград. В целом, можно заключить, что СССР было за что бояться в те годы. Ведь уже к началу 80-х годов ХХ Советский Союз имел в западном полушарии своих союзников, - и это под самым боком у США! Согласно «доктрине Монро», США считали западное полушарие сферой своих стратегических интересов и никого туда не пускали. Испания попробовала было огрызнуться на США, и потеряла все свои колонии, а ведь это была мировая держава - оплот католицизма, консерватизма и Папского престола. Но «доктрина Монро», основа внешнеполитической деятельности США, препятствовала образованию за Атлантическим океаном сильных государств и сковывала влияние европейских держав в этом полушарии. Как в США говорили про диктатора Никарагуа Сомосу, - «Да это сукин сын, но это наш сукин сын». И все это строилось и реализовывалось в соответствии с политикой, имеющей корни в т.н. «доктрине Монро».
«Доктрина Монро» - это декларация принципов внешней политики США, провозглашенной 2 декабря 1823 года президентом Джеймсом Монро в своем ежегодном послании Конгрессу.
Идея об исключительном статусе и господствующей роли США в Западном полушарии зародилась задолго до обращения Монро к Конгрессу. Ее предпосылки можно обнаружить в «Прощальном послании» Джорджа Вашингтона и в первой инаугурационной речи Томаса Джефферсона, предостерегающими против тесной политической ассоциации с европейскими державами. Спустя 22 года, в 1945 году президент Джеймс Полк в своем ежегодном послании Конгрессу объявил, что принципы «доктрины Монро» должны соблюдаться неукоснительно. Ссылаясь на доктрину, Полк успешно противодействовал британским угрозам в Калифорнии и Орегоне, а также французским и британским усилиям по предотвращению аннексии Техаса.
Основные положения «доктрины Монро» таковы:
1.США воздерживаются от вмешательства во внутренние дела или военные действия между европейскими державами;
2.США признают и не будут вмешиваться в дела уже существующих колонии в Западном полушарии;
3.Исключается возможность дальнейшей колонизации Западного полушария;
4.Любые действия европейских держав, направленные на покорение или установление господства над независимыми государствами в Западном полушарии, будут рассматриваться как недружественные по отношению к США.
И вот в конце ХХ века американские геополитические позиции существенно пошатнулись, и хоть им удалось остановить Советы в Чили в 1973 году, после свержения правительства Сальвадора Альенде (президент Чили с 3 ноября 1970) и установить режим диктатора Пиночета, они многое потеряли в Карибском бассейне.
«Победное шествие революций»
В то время СССР активно «прессовал» США на территории их собственной исключительной сферы влияния, - да не просто влияния, а фактически двухвекового политического и экономического доминирования. К 80-м годам ХХ века СССР при поддержке местных левых и националистов удалось совершить народно-освободительные революции в нескольких странах западного полушария. В этой связи вспомним сферу политического влияния Советов на тот период. Этот анализ поможет объяснить политические лозунги и политические действия неоконсерваторов в США. Конечно первое, что приходит на ум - это Куба, где после революции 1959 установился социалистический ориентированный на Москву режим молодого, образованного харизматического лидера Фиделя Кастро и его не менее харизматического сподвижника Че Гевары. Оба эти лидера происходили из благополучных семей и имели высокое образование и глубокие знания. Это не были выходцы из низов, а вполне респектабельные молодые люди, ставшие на десятилетия символом противостояния империализму и милитаризму капиталистического мира. Далее – Никарагуа, где Фронт освобождения имени Сандино снес старый прогнивший режим Сомосы. Сандинистский Фронт национального освобождения — никарагуанская политическая партия, названная в честь революционера 1920-30-х годов Аугусто Сесара Сандино, возглавила эту революцию, которая при поддержке СССР в 1979 завершилась полной победой. Даниэль Ортега Сааведра — никарагуанский государственный и политический деятель, один из лидеров Сандинистской революции 1979 года, возглавил революционное правительство Никарагуа. Кстати, в последние годы, он, вновь у власти. Далее произошла революция в маленькой Гренаде. Леворадикальное Новое движение ДЖУЭЛ под руководством Мориса Бишопа было главной оппозиционной партией в Гренаде в 1970-х. В 1979 году активисты организации приняли решение свергнуть правительство Эрика Гейри, который правил страной с момента предоставления независимости в 1974 году. 13-14 марта 1979 года созданные из активистов движения отряды Народно-революционной армии захватили радиостанцию, армейские казармы и другие ключевые объекты на Гренаде в то время, когда Гейри находился в США. После этого премьер Морис Бишоп объявил по радио о создании нового правительства. Страна обозначила курс на социализм, ей была оказана существенная помощь со стороны СССР, а Куба разместила на территории Гренады свой военный контингент. Правда, через некоторое время США свергли социалистов Бишопа, но сам факт победы промосковских сил на этом острове удивляет. Ведь остров всегда находился в сфере влияния США и Британии.
Другим важным прорывом была Гайана. 26 мая 1966 года Гайана провозглашена независимым государством, 23 февраля 1970 года она становится Кооперативной Республикой Гайана. Такое название было связано с объявленным правящей Народной прогрессивной партии Гайаны (ННКГ) курсом на построение «кооперативного социализма», что было закреплено в конституции страны 1980 года. Во многих странах Латинской Америки и Карибского бассейна, проамериканским правительствам противостояли народно-освободительные движения. Это относится и к Венесуэле, и к Боливии, и к Сальвадору, где Фронт национального освобождения имени Фарабу́ндо Марти́, при поддержке сандинистов из Никарагуа и кубинцев контролировал значительную часть территории страны. «Народные силы освобождения имени Фарабундо Марти» (FPL), «Вооруженные силы национального сопротивления» и Коммунистической партии Сальвадора (PCS), договорились, при поддержке Москвы, о единстве действий. В январе 1980 года к соглашению присоединилась также «Революционная партия Сальвадора — Революционная народная армия» (ERP). Коалиционно они создали Фронт освобождения Сальвадора и параллельное правительство, которое фактически контролировалось московскими и кубинскими советниками.
Примеряя «шинель Троцкого»
Вот такая политическая ситуация усилиями СССР сложилась в подбрюшье США. Как видим, в данный период Вашингтону было чего бояться, и истерика правых по поводу «красного рассвета» и наступления Советов имела под собой реальную политическую почву. Другое дело, что неоконсерваторы, которые до этого удачно паразитировали на политическом теле Республиканской партии, обуздали эту истерику и стали активными политическими игроками, самыми заинтересованными в изменении внешней политики США. Они стали давить вначале на руководство республиканцев, а после прихода к власти администрации Рональда Рейгана - и на американское правительство. Призывать официальный Вашингтон к жесткому ответу Москве и фактически к крестовому походу против Советов. У «неоконов» действительно получилось привлечь к себе внимание в то время. Наконец-то от них был хоть какой-то толк. Они заняли свою политическую нишу и хоть ее моральное и идеологическое основание было ниже политического плинтуса, роль и влияние «неоконов» в политике США стало расти. Под их «чутким руководством» началось обострение политической ситуации в мире.
Долгие годы сближения, ослабления международной напряженности, после успешных договоренностей по СНВ-1 и СНВ-2, когда позиции Москвы и Вашингтона стали несколько ближе и пожар войны отступил на задний план, пошли насмарку. Мир начал меняться буквально на глазах. К концу 70-х слово «разрядка» стала ругательным политическим выражением в американском истеблишменте. В это время неоконсерваторы обуздали правую идею и стали постепенно объединяться с настоящими правыми традиционалистами. То есть консерваторы - сторонники христианских ценностей и семьи, изоляционизма и пуританской модели, стали сближаться с вчерашними троцкистами и маоистами.
Политический мутагенез приобрел в США те черты, которые и создали то политическое чудовище, которое обратило правых в США к радикальному милитаризму и империализму. Время начало работать на «неоконов», вернее сказать, они сами стали формировать время и его дух. Дух времени или Дух эпохи, - Zeitgeist, как называли его немецкие философы прошлого, радикально изменил свой лик. Впереди был выбор: либо война, либо холодная война. «Неоконам» удалось изменить облик эпохи и довести мир до апокалиптической грани. Их идеи восторжествовали в политической элите США. Казалось, мир не увидит просвета, но впереди еще было время Рональда Рейгана, который как истинный правый существенно отличался от неконсервативных плейбоев, сменивших ковбоев-традиционалистов и примеривших шинель Троцкого на американский лад.
Добавить комментарий