Сергей Кузьмин: «Сюжетов, которые «просятся под резец», у меня в избытке»

Сергей Кузьмин – член Союза народных мастеров РМ с почти десятилетним стажем. Оригинальны его парковые скульптуры из листовой меди с элементами чеканки. Скульптуры из дуба и красного дерева украшают различные интерьеры. Масштабные деревянные панно на религиозные темы, резные иконы, выполненные Кузьминым, можно увидеть в нескольких православных храмах республики. Но главный конек Сергея – весьма экзотические для Молдовы произведения декоративно-прикладного искусства - нэцкэ.

- Сергей, каким был ваш путь к званию «народного мастера»?

- Все началось с великого множества рисунков в школьных тетрадях. Что только не «увековечил» я в них шариковой ручкой – какие-то шаржи, портреты своих одноклассников, ученых и писателей, о которых шла речь на уроках. Несколько лет с удовольствием ходил в кружок резьбы по дереву в Доме пионеров. Позже познакомился с известным скульптором Валентином Неживовым, чья мастерская была неподалеку от моего дома. Там я впервые начал работать с глиной. После школы довелось трудиться помощником реставратора в краеведческом музее, художником-оформителем в «Рекламсервисе». А во время службы в армии мы с прапорщиком, выпускником известной московской Студии военных художников им. М. Грекова, вместе рисовали плакаты, писали маслом на больших листах фанеры, ДВП, оформляя различные стенды. Такое двухлетнее наставничество профессионального художника стало для меня хорошей школой.

После армии я работал с разными материалами, в том числе – с уральским мрамором.

- На фотографиях ваших работ в камне мне особенно запомнился выразительный бюст шахтера, отражающий силу, основательность уже не молодого рабочего человека.

- Тут важно было и портретное сходство, поскольку бюст был заказан в качестве надгробного памятника. Но благодаря урокам Неживова, мне, надеюсь, удалось показать и духовную мощь человека, посвятившего жизнь такому тяжелому труду. А вот о нэцкэ я впервые узнал в 7-м классе благодаря замечательному фильму «Каникулы Кроша», вышедшему в 1980-м году. Эта приключенческая кинолента, сюжет которой закручен вокруг вырезанных из кости японских миниатюр, впечатлила меня невероятно. Я тут же вылепил несколько подобных фигурок из глины ­­и пару штук даже продал за 15 копеек.

- Да, этот фильм, поставленный по роману Анатолия Рыбакова, очень многих увлек историей создания нэцкэ. Кстати, сам Рыбаков был одним из первых советских коллекционеров этих миниатюр.

- Помню, что меня особо «зацепили» в той киноленте мудрые философские притчи, которые по ходу фильма сопровождали демонстрацию каждой нэцкэ. Захватывала и детективная линия сюжета, связанная с нэцкэ «Рисующий мальчик». Поэтому одну из первых своих самостоятельных работ я назвал «Рисующая девочка» - в память о любимом фильме детства. Моя юная героиня усердно выводит иероглифы, обозначающие слово «кукла». А за спиной у нее – две любимые куклы. Они держатся за девочку и друг за друга. В этом сюжете – уверенность в том, что из малышки вырастет добрая любящая мать. Герой фильма подарил «Рисующего мальчика» сыну, а я свою нэцкэ подарил дочери, которая бережно хранит ее уже полтора десятка лет.

- Освоив резьбу по кости, вы стали делать из этого материала только нэцкэ?

- Нет, среди моих работ – иконы, нательные крестики, вставки на ружейные приклады, нарды, шахматы. Кстати, шахматы порой заказывают весьма необычные. Скажем, в Ирландию уехала моя работа, где все фигуры выполнены в виде мышей. В другом комплекте – в виде самураев. А один комплект шахмат состоял из участников Ледового побоища – из воинов русской дружины и поверженных ею немецких рыцарей. Делаю я и миниатюрные скульптуры. В отличие от нэцкэ, у них нет специального сквозного отверстия. Ведь нэцкэ – вполне утилитарные вещи. С середины 16-го века их делали в качестве подвесных брелоков, с помощью которых к поясу кимоно крепили кисеты или специальные коробочки. Поскольку в кимоно карманов не было, в этих коробочках носили небольшие вещи – курительную трубку, деньги, личную печать, ключи, письменные принадлежности. Кстати, в средние века появились нэцкэ и в других частях света, где носили костюмы без карманов, но с поясом – в Китае, в Венгрии, на Крайнем Севере, в Эфиопии. Величиной эта миниатюрная скульптура – от 2 до 5 сантиметров. Она всегда имела обтекаемую форму, без хрупких деталей, резких выступов. Функциональному назначению отвечал и выбор материала. Он должен быть прочным, не очень тяжелым, состоящим из единого куска, приятным на ощупь. Как правило, японские резчики использовали слоновую кость и различные породы дерева. Но иногда в ход шли янтарь, перламутр, кораллы, металл, бивень нарвала и мамонта, зуб кашалота, лосиный рог, клык бегемота, моржа или дикого кабана.

- Ну, с клыком бегемота или с перламутром вам едва ли доводилось работать…

- Мои основные материалы – бивень мамонта и самшит. Это плотная пластичная древесина с красивым оттенком и однородной структурой. Хочу в ближайшее время попробовать поработать с металлом, возможно, с серебром.

- А что представляют собой ваши миниатюрные скульптуры?

- Величина их – от 2 до 10 сантиметров. Среди них – старик из любимой мною в детстве пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке», бравые гайдуки, сельские музыканты с молдавскими народными инструментами. Одна из тем, к которой не раз возвращался, навеяна образом бродяги и балагура Тиля Уленшпигеля, героя средневековых нидерландских легенд. Надеюсь, в своих работах мне удалось хоть в коей-то мере отразить и вольный дух Тиля, и веселый нрав сельских музыкантов. Какой бы миниатюрной ни была скульптура, она должна излучать свое настроение, свой характер. Без духовного эмоционального начала это лишь кусочек деревяшки или кости. Поэтому так интересно создавать не тривиальные композиции, скажем, высмеивающие пьяниц, сплетниц или лежебок.

Мечтаю сделать серию по мотивам русских сказок. Чтобы каждую сказку «рассказывали» 5-6 ее персонажей, создающих своеобразный кукольный театр. В этом плане мне близки работы супругов Каптеловых из Москвы, создающих в кости яркие образы сказочных героев, произведения выдающихся резчиков нэцкэ россиян Сергея Осипова и Олега Соломакина.

- Ваши нэцкэ «уезжают» в Австралию и Казахстан, в Россию и Израиль, в Латвию и Венгрию. А в Японии их можно увидеть?

- Несколько моих работ японцам привозили в качестве подарков. Конечно, радуют лайки от коллег из Страны восходящего солнца.

- А как воспринимают ваше творчество в родной Молдове?

- К сожалению, в нашей стране о нэцкэ знают не многие. Правда, в последнее время интерес к японской культуре начал расти, не в последнюю очередь на фоне интереса к анимэ.

- Вы воплощаете в кости, в самшите и собственные сюжеты, и традиционные японские. А точные копии старинных нэцкэ вас просят изготовить?

- Да, как правило, по фотографии. Но говорить о том, что получается абсолютно точная копия, не приходится. По фотографии до миллиметра передать все объемы, линии, нюансы формы нереально. Копию я никогда не выдаю за свою идею и помечаю ее клеймом со специальными иероглифами. Хотя, в сущности, все равно получается эксклюзивное изделие.

Часто заказывают нэцкэ «по японским мотивам»: фигурки бесстрашных самураев, борцов сумо, мифологических существ, семи богов счастья.

- Понятно, что современные резчики нэцкэ традиционные японские сюжеты в той или иной степени интерпретируют на свой лад. Как это читается в вашем творчестве?

- Отталкиваясь от древней восточной мифологии, люблю изображать получеловека -полуживотного. В таких сюжетах заложен глубочайший смысл, связанный, скажем, с преодолением страха, с неминуемым наказанием за хамелеонство и коварство. Люблю изображать мифическое существо Каппу – нечто вроде водяного из нашей славянской мифологии. Помню, с каким усердием и вдохновением работал над нэцкэ, сюжет которой подсказал древний японский миф. Над мужчиной, отравившим старую жену ради молодой любовницы, вьется дух загубленной супруги. Он никогда не позволит преступнику обрести счастье и покой. Отразить все эти страсти и страхи в композиции крохотной скульптуры было невероятно сложно и невероятно увлекательно.

- Вы поначалу делаете какие-то эскизы, зарисовки?

- Иногда что-то набрасываю на бумаге, иногда делаю «набросок» в пластилине. Но чаще сразу беру в руки свой главный инструмент – штихель, включаю бормашину. Многие решения, линии в ходе работы подсказывает сам материал, его форма. К примеру, стараюсь оригинально обыграть пористую или полую кость.

- А чем окрашиваете свои работы?

- Как правило, тонирую их чаем. Он позволяет выделить фактуру фигуры, тени. В принципе, для этого используют любое растительное сырье, традиционно применяемое для окраски тканей.

- Как известно, в начале прошлого века кимоно в Японии вытеснила европейская одежда, и практическая потребность в нэцкэ исчезла. Теперь эти миниатюрные скульптуры нередко превращаются в низкосортную сувенирную продукцию. Как вы считаете, удастся сохранить такой древний символ Японии как самостоятельное произведение искусства?

- Безусловно. Великолепные самобытные резчики нэцкэ сегодня есть во многих странах. В 1975 году было создано Международное общество нэцкэ, которое организует выставки, конференции, семинары-практикумы. В 2010-м году основано Общество коллекционеров нэцкэ стран СНГ. Самые известные аукционные дома – Сотбис, Кристис, Бонамс – проводят аукционы, где по баснословным ценам продают и коллекции нэцкэ, и единичные экземпляры. Об этом предмете искусства выпущены уникальные энциклопедии, монографии, каталоги. Листая их, сознаешь, что мастерство не только древних, но и современных высококлассных резчиков буквально завораживает. А значит, это утонченное искусство развивается, обогащается новыми веяниями, сюжетами, страстями. Честно говоря, лично я не пытаюсь за кем-то угнаться, работаю в свое удовольствие. Главное, сюжетов и страстей, которые «просятся под резец», у меня в избытке.

Беседовала Татьяна Борисова