X 
Приднестровье новостей: 1406
Акция протеста новостей: 1685
Война в Украине новостей: 6115
Евровидение новостей: 504

Снежана Пысларь: Если композитор боится с кем-то соперничать, то ему не надо идти в профессию

31 окт. 2022, 8:55 (обновлено 31 окт. 2022, 18:01)   Интервью
6868 0

То, как люди сочиняют мелодии, – всегда загадка для непосвященного слушателя. Еще большая загадка – что в ХХI веке существуют люди, пишущие академическую музыку, ищущие новые приемы и новые формы для этого самого абстрактного из всех видов искусств. Чем новая музыка отличается от «старой», классической, может ли в наши дни композиторство принести всемирную известность, может ли тишина стать музыкальным произведением? На эти и многие другие вопросы сайту Noi.md отвечает Снежана Пысларь, композитор, член правления Союза композиторов и музыковедов Республики Молдова, доктор искусствоведения и культурологии, доцент Академии музыки, театра и изобразительных искусств.

Честно говоря, я была удивлена, что кто-то у нас в Молдове пишет академическую инструментальную музыку. Я думала, что все это уже в прошлом. Кто эти люди, зачем и для кого они это делают?

Академическая музыка в Молдове имеет свои давние традиции, и очень хорошо, что эти традиции продолжаются. Сейчас в нашей стране есть активно пишущие и исполняющиеся композиторы, которых я с удовольствием назову. Это почетный председатель Союза композиторов Генадие Чобану, это председатель Союза композиторов РМ Павел Гэмурарь, это секретарь Союза композиторов РМ Влад Бурля, это композитор и дирижер Владимир Чолак, профессор нашей Академии музыки; это Владимир Беляев, долгие годы занимавший пост председателя Союза. Это молодые композиторы, которые сейчас создают музыку в самых разных жанрах: Валерия Барбас, Наталья Рожковская, Лидия Чубук, Вероника Чобану. Это совсем молодые композиторы, только начавшие свой путь в искусстве, но уже успевшие зарекомендовать себя на международных композиторских форумах и конкурсах – Михаил Ротарь, Марта Гынку, Андрей Гицман.

Для кого современные композиторы создают музыку? Конечно же, для слушателей, и недавно прошедший в Молдове фестиваль новой музыки (Zilele Muzicii Noi) показывает, что этот формат интересен, что он собирает заинтересованную публику, провоцирует диалоги между композиторами, исполнителями и слушателями. Это искусство, которое уже имеет круг своих преданных поклонников, и их число с каждым годом растет.

Только один пример. Когда несколько лет назад в тогда еще существовавшей Национальной филармонии проходил юбилейный концерт нашего прославленного маэстро Георге Мусти, зал был не просто полон – он был переполнен. Попасть туда было невозможно, настолько велик был интерес публики к творчеству этого композитора.


Мне кажется. сейчас такое время, когда слушают только эстрадную музыку или в лучшем случае саундтреки к кинофильмам. Ну и небольшой пласт знатоков – классику. Насколько востребована академическая музыка?

Каждая музыка имеет своего почитателя. Слушатель, который открыт к музыкальному искусству в целом, как правило, интересуется разными направлениями. Бывает даже такое, что человеку, однажды побывавшему на концерте современной академической музыки, эта область становится интересной, и человек начинает ею увлекаться.

Что входит в понятие «новая музыка» кроме констатации того, что она создана именно в это время? В чем ее новизна?

Существуют два разных понятия: new music - та, что создается в наше время, и contemporary music. И как раз contemporary music формирует тот новый язык, при помощи которого современные академические композиторы общаются со слушателями. Конечно, на протяжении истории музыки этот язык постоянно менялся. И язык новой музыки тоже очень разный. Для меня, например, актуальная новизна в музыке видится прежде всего в ставке на яркую творческую личность самого композитора, на выражение его индивидуального авторского начала в произведении, а не в наборе каких-то приемов или штампов, по которым мы можем узнать, что это современная музыка.

А какие течения, жанры существуют в новой академической музыке?

Традиционные жанры камерной, симфонической, театральной музыки востребованы и поныне. К тому же, современная музыка сейчас очень активно работает на стыке искусств. Создаются эксперименты с электроникой, задумываются проекты, соединяющие живую музыку, электронный саунд, видео-арт – и мы это тоже смогли увидеть. Недавно прошедший в рамках фестиваля концерт камерной музыки также показал, что язык современного музыкального искусства достаточно широк: в сочинениях композиторов слышны отголоски и рока, и джаза, и фольклора, и даже романтизма.

Не боятся ли современные композиторы соперничать с классиками? Или это несравнимые вещи?

Я думаю, если композитор боится с кем-то соперничать, то ему просто не надо идти в профессию. Я вижу современного композитора как человека, который готов к творческим провокациям, готов к экспериментам, вызову, даже к некоторой радикальности, готов в какой-то степени бросить перчатку классикам. Поэтому я не думаю, что мы с классиками соперничаем. Мы просто чему-то у них учимся, в чем-то с ними спорим, но при этом воспринимаем их как своих отцов. Ведь современное искусство возникло либо как продолжение традиций, либо как своеобразное отрицание прошлого.

Может ли современный композитор быть таким же популярным, как Моцарт, например? И что для этого нужно?

Я думаю, что может! Как парадоксально это ни звучало бы, учитывая, что contemporary music – это музыка небольших залов. Все зависит от степени коммуникативности музыки композитора, от того, насколько его работы способны найти отклик у слушателей. Кроме того, многие композиторы, считавшиеся академическими, пробовали себя и в области прикладной музыки. Некоторые именно благодаря ей стали известны.

Например?

Например, Альфред Шнитке известен широкой публике как автор музыки к фильмам «Сказка странствий», «Мастер и Маргарита» (режиссер Юрий Кара), «Экипаж», «Сказ о том, как царь Петр арапа женил» и многих других. Одно время он считал, что прикладная музыка – это только средство заработка. Но потом осознал, что нет смысла разделять музыку, которую он пишет для академической сцены, с музыкой для кино. Эти две грани его таланта соприкасаются, и мы уже не воспринимаем Шнитке киношного и Шнитке академического. Мы воспринимаем его как единого композитора.

Я могу привести в пример и Филипа Гласса – классика музыкального минимализма, написавшего музыку к нескольким десяткам фильмов. Вообще, когда мы смотрим концептуальное кино, мы понимаем, что задействованная в нем академическая музыка, ранее предназначавшаяся для узкого круга знатоков и ценителей, становится практически популярной, потому что доходит до слушателей через видеоряд, через подачу режиссеров.

И этот перечень можно продолжать и продолжать. Тот же всемирно известный Эннио Морриконе начинал как представитель авангардного направления, но потом ушел в киномузыку. Знаменитый Астор Пьяццолла тоже начинал с чисто академических экспериментов. Но его учитель Надя Буланже сказала ему: «Стравинский уже есть, Барток уже есть, Равель уже есть, а вот Пьяццолла только один. Пишите танго!» И она как педагог сделала очень правильный шаг, открыв миру Пьяццоллу таким, каким его «задумал Бог».

Для меня современная академическая музыка закончилась на том же Шнитке, на Эдисоне Денисове и Софье Губайдулиной. Но это было 40 лет назад. Куда с тех пор продвинулись композиторы?

Композиторы – народ ищущий, а кто ищет, тот всегда найдет. У каждого из нас – совершенно разные области поисков. Нередко в своем творчестве композиторы даже рискуют совмещать совершенно несовместимые вещи. И, разумеется, многое зависит не от того направления, в котором работает композитор, а от его личности.

Как вы относитесь к атональной музыке? Или к «4.33» Кейджа, когда пианист просто молча сидит на сцене 4 минуты 33 секунды? Это что-то вроде «Черного квадрата», но в музыке?

Атональная музыка стала, на мой взгляд, все-таки не столько протестом, сколько своеобразным завершением эпохи Романтизма с его усложненной мелодикой, гармонией, оркестровыми красками. А вот в «4.33» я лично протеста не вижу. У Джона Кейджа, скорее, была совершенно другая задача – создать свой «манифест музыкального молчания». В то время, как пианист сидит за роялем, не издавая ни единого звука на протяжении 4 минут 33 секунд, зал создает свою звуковую атмосферу случайными шумами. Это произведение воплотило важную для второй половины ХХ века идею о том, что любые звуки могут представлять и составлять музыку. В какой-то степени это еще и обратный процесс взаимодействия исполнителя и слушателей. Не думаю, что Кейдж эпатировал публику – он просто открыл в музыке новый философский параметр, при котором мы учимся слушать пространство, себя.

Но это можно сделать только один раз…

Нет. В том то и дело, что каждый раз звуковая атмосфера в зале бывает разная, и это произведение, как ни странно, невозможно повторить дважды абсолютно одинаково.

Следующий вопрос к вам – скорее как к искусствоведу. Он о классиках. Михаил Казиник в одной из своих передач рассказывал, что, например, современники считали Чайковского примитивным, слишком сентиментальным и слащавым. Ну то есть он был кем-то вроде Стаса Михайлова ХIХ века. Может, мы вообще неправильно интерпретируем классику? Может быть, в ХХI веке ее вообще нужно по-другому воспринимать?

По этому поводу хочу вспомнить Фаину Раневскую, которая сказала человеку, пожаловавшемуся, что «Сикстинская мадонна» не произвела на него впечатление: «Она уже сама выбирает, на кого производить впечатление». Вот так и с классиками, и с тем же Чайковским. Начнем с того, что у него было много очень разной музыки: и очень хорошей, и откровенно проходной. То есть как композитор он был довольно неровным.

Но все то, что он нам оставил, вошло в сокровищницу мировой классики. Его музыка – тонкая, хорошо написанная и, кстати, очень современная – затрагивает самые потаенные струны души слушателя, она по сей день приближена к нам и по звучанию, и по человеческой тематике. Важно еще – кто ее исполняет. Для того, чтобы работы того или иного композитора получили достойную слушательскую отдачу, музыканту нужно погрузиться во внутренний мир произведения, прочувствовать его, найти свою собственную, убедительную интерпретацию.

Что касается того, надо ли в ХХI веке по-другому читать классику – она в любом случае уже по-другому читается. И объясняется это новым подходом, новым восприятием времени, даже на физическом уровне. Допустим, оперы эпохи барокко, или оперы Вагнера, которые длились 4-5 часов, люди когда-то воспринимали абсолютно свободно. Они могли 4-5 часов спокойно просидеть и прослушать оперу.

… потому что они не листали соцсети…

И это тоже. Они не были отягощены тем контентом, который нас сопровождает, хотим мы того или нет.

Теперь давайте немножко о вас. Как вы стали композитором?

Наверное, музыкальность ­– это то, что я унаследовала от родителей, хотя профессиональных музыкантов в семье не было. Музыкой я начала заниматься в четыре года, потому что дома было фортепиано – сестра закончила музыкальную школу. Ноты я выучила быстрее, чем буквы, потому что их было всего семь (смеется). Я сочиняла какие-то простые мелодии, и мне это очень нравилось. В шесть лет поступила в музыкальную школу, и пока училась - участвовала в композиторских конкурсах. В 14 лет определила свой выбор, поняв, что и дальше хочу заниматься музыкой. Поступила в музыкальное училище им. Няги, затем – в Академию музыки, где училась у Павла Борисовича Ривилиса – известного молдавского композитора-классика, творчество которого высоко оценивали Светланов, Шостакович и другие выдающиеся деятели искусства.

Мое обучение пришлось на 90-е годы, когда считалось, что музыка – это не та профессия, которая может прокормить. Но я выдержала, потому что у меня были принципы. Я считала делом чести доучиться и получить свою профессию, и никогда в жизни об этом не пожалела. Думаю, Бог задал мне правильное жизненное направление, и способствовал появлению на моем творческом пути тех людей, которые сделали мою карьеру состоявшейся. Впрочем, творческая карьера – это во вторую очередь. Эти люди в первую очередь сформировали меня как личность.

Вы уже упоминали о фестивале «Дни новой музыки», который недавно прошел в Кишиневе. На ваш взгляд, он удался?

Думаю, что да. Фестиваль был и остается главным концертным форумом, позволяющим отечественным композиторам продемонстрировать публике свои новейшие музыкальные достижения. Сложно сказать, какая страна не была представлена за годы существования этого фестиваля. В нынешнем, 31-м, участвовали музыканты из Румынии, Дании, Швейцарии, Украины и, разумеется, Молдовы. Такая обширная «музыкальная география» дает понять, в какой культурной среде сейчас находится мир.

И в какой же?

По крайней мере, многое из того, что мы услышали на фестивале, убедило нас в том, что современная музыка на данном этапе уходит от каких-то радикальных экспериментов, а слово «эксперимент» заменено на менее жесткое понятие «творческие поиски». За всеми этими поисками видны композиторы, видны исполнители, видны очень интересные мысли. Потому что хорошо написанное произведение, как правило, выдает гораздо больше смыслов, чем было задумано композитором изначально. И вот такое насыщение смыслами мы услышали и в этом году: панорама современной музыки привлекла разнообразием музыкальных проектов, привлекших внимание профессионалов и широкого круга любителей современного искусства.

Об исполнителях, задействованных в фестивале, стоит сказать особо. Это – наша гордость, наш «золотой фонд», наша верная команда, которой я бесконечно благодарна за творческую поддержку и высокий профессионализм.

Я знаю, что на этом фестивале прозвучало ваше произведение, созданное по стихам Бродского. Расскажите о нем, пожалуйста.

Это произведение для камерного ансамбля (скрипка, кларнет, флейта и виолончель), оно называется «Пять версетов Бродского». Это своего рода дань творчеству поэта, которое я всегда любила.

Но Бродский – очень сложный и очень мужской поэт…

И это хорошо, что очень сложный и очень мужской. Вводить туда певческий голос мне показалось неправильным. Сама харизма и ритмика стихов Бродского, манера прочтения его поэзии им же самим просто не оставили композитору никакого шанса. Поэтому я пошла другим путем. Произведение получило свое название потому, что из пяти выбранных мною стихотворений было взято по одной строчке, которая не просто была выведена в название произведения – она послужила именно тем ракурсом, под которым смотрят на картину. Перед концертом я раздала слушателям программки, где фигурировали эти стихи с подчеркнутыми мною фразами-«версетами» для того, чтобы слушатель получил представление и о «картине» в целом, и о избранном мной «ракурсе».

Процесс работы над произведением оказался для меня очень необычным. Я поставила перед собой достаточно сложную задачу: уйти от клише современной музыки и от штампов музыкального воплощения творчества Бродского в целом. Мы всегда должны обходить слушательскую инерцию хотя бы на полшага. Нужно не столько эпатировать публику, сколько не выполнять ее ожиданий.

Но тогда разрушается принцип «радость узнавания», когда человек испытывает удовольствие от того, что слышит уже нечто знакомое.

Нужно, чтобы то, что ты делаешь, превосходило эти ожидания, чтобы радость новизны и неожиданности была выше радости узнавания. Как говорит Остап Бендер – «Вас обманули, вам дали гораздо лучший мех». Так и здесь.

Процесс репетиций также был очень увлекательным, потому что я работала с музыкантами, как режиссер с актерами. Мне от них не нужна была иллюстрация нот, мне нужно было актерское и музыкальное воплощение идеи, «театрализации звука». Во всяком случае, концертное исполнение позволило мне, как композитору, посмотреть на свое детище еще с одной стороны, выявить дополнительные нюансы, о которых во время работы я и не задумывалась. И в результате получился необычный эксперимент. Пластичный, тонкий, на грани музыки, актерской игры, театра, - то есть синтез разных видов искусства.

И последний вопрос: что вы поете, когда вам хочется петь?

Хороший вопрос. Вообще-то, я не пою (смеется). У меня нет голоса. Но когда я сижу дома, то очень редко слушаю какую-то музыку как «фоновую», для меня самый лучший фон – это тишина. Но если слушаю, то самую разную музыку, начиная от церковной григорианики VIII-IХ веков и заканчивая прогрессивным роком. У меня нет стереотипов, что я как композитор должна слушать только что-то одно. Любая звучащая материя, которая находит во мне отклик, для меня интересна и достойна внимания.

Вопросы задавала Светлана Деревщикова

4
0
0
0
0

Добавить комментарий

500

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите Ctrl+Enter

Как вы оцениваете решение об индексации пенсий на 6% с 1 апреля?