Ион Штефаницэ: «Лишать Кишинев возможности искать свой стиль абсурдно»

Для Иона Штефаницэ вопросы охраны исторических, культурных памятников – и профессия, и гражданская позиция, и даже страсть.

Нужно видеть, как увлеченно говорит он об этих проблемах, с какой болью рассказывает о великолепных особняках, церквушках, которые остались лишь на старых фотографиях и на страницах мемуаров. Не раз ему, авторитетному эксперту в сфере культурного наследия, предлагали работу за рубежом. Но Штефаницэ традиционно отвечал отказом. Почему? Ответить на данный вопрос мы и попытались во время этой беседы.

- Скажите, что направило вас, выпускника исторического факультета Кишиневского госуниверситета, именно по этому пути?

- Уточню, что закончил я не только исторический, но и юридический факультет. В 2000-м году, еще студентом истфака, оказался в летней школе под названием «Молодежь и защита культурного наследия». В Старом Орхее ее организовала Ассоциация юных историков Молдовы. Одним из модераторов там была сотрудник Министерства культуры Сильвия Чеботарь. Она очень интересно рассказала о том, как много внимания уделяется охране памятников во Франции, как глубоко изучают там эти проблемы в системе высшего образования. Тогда и загорелся я идеей о мастерате в сфере исторического наследия, причем именно во Франции.

- Языковой барьер не пугал?

- Мой французский был очень далек от совершенства, но цель я перед собой поставил так четко, что язык начал штудировать самым серьезным образом. Притащил в общежитие арендованный черно-белый телевизор, на котором с помощью нехитрого технического «лайфхака» смог «выловить» французский телеканал TV5. В троллейбусе с помощью наушников погружался в языковые аудиоуроки. Дело пошло, и вскоре по-французски я заговорил весьма уверенно. В итоге смог представить свой проект на конкурс, который проводил Французский Альянс Молдовы. В нем участвовали студенты, которые, как и я, мечтали о мастерате именно в этой стране, - будущие художники, переводчики, виноделы. Я же в своем проекте рассказал о желании изучать вопросы сохранения культурного наследия в Молдове. В то время я уже был студентом юрфака, но, узнав, что мой проект одобрен, решил прервать учебу на два года. Помню, как из ночного интернет-кафе посылал свои запросы в 17 французских вузов. Оказалось, что пройти мастерат по нужной специальности я могу в 4 из них. Причем там готовы были предоставить мне стипендию, без которой я бы не потянул обучение за границей. В итоге я выбрал университет Виа Домитья в небольшом городке Перпиньян.

Учеба там была невероятно интересной, совмещавшей теорию и практику. Причем на месте мы не сидели, скажем, курс по нумизматике штудировали в Перпиньяне, по реставрации камня – в Каркассоне, а деревянной скульптуры – в Монпелье. Кстати, позже я узнал, что из всех студентов, которые в том году отправились на учебу во Францию, в Молдову вернулся только я. Продолжил учебу на юрфаке и работу в Национальном музее этнографии, где прежде трудился гидом. Но теперь, получив степень магистра, я стал сотрудником научного отдела музея. В 2009 году Молдова впервые включилась в международный проект для юных фотографов, которые в своих работах должны были отразить вопросы сохранения памятников культуры. Из лучших снимков я, как куратор проекта, составил экспозицию и представил ее в выставочном центре им. К. Брынкуша. Там директор центра Тудор Брага и посоветовал министру культуры Борису Фокше: «Если хочешь кардинально менять ситуацию с сохранением культурного наследия, делай ставку на Штефаницэ. Он прошел хорошую школу во Франции». Через месяц, 5 ноября 2009 года, меня пригласили в министерство на собеседование. Закончилось оно фразой: «Купите костюм и галстук – с завтрашнего дня возглавите Агентство по инспектированию и реставрации памятников».

- Насколько я знаю, в то время агентство существовало уже года три?

- Создали его в 2006-м, до меня там сменилось 5 директоров. Причем последнего из них я попросил дать хоть какие-то материалы по работе этой структуры, но ничего конкретного он сообщить не смог. Мне назначили испытательный срок – 3 месяца, чтобы запустить этот механизм. За считанные месяцы мы провели инвентаризацию всех архитектурных памятников в 186 кварталах исторической части Кишинева, составили их реестр в электронном виде. 20 марта 2010 года на своей первой пресс-конференции я подробно рассказал о наработках агентства, о сотнях адресов, где памятники изуродованы различными нелегальными надстройками, прочими конструкциями. Говорил о десятках полуразрушенных исторических объектов и об архитектурных жемчужинах, которые за последние годы полностью исчезли с карты столицы, оставшись только на фотографиях, как случилось это, к примеру, с гостиницей «Бристоль», находившейся на месте центрального «Макдональдса».

За первые 4 года работы в агентстве нам удалось создать механизм защиты памятников, эффективность которого подтверждает статистика. С 2006 по 2010 год было разрушено 44 памятника, фактически по одному - в месяц. В 2010 и в 2011 годах исчезало по 6 памятников, в 2012 – 4, в 2013 – 2, а в 2014 – уже ни одного. Кстати, в 2014 году, 27 августа, в День независимости Молдовы, экономический агент планировал снос принадлежавшего ему охраняемого государством здания на ул. Петру Рареша, 55. Нам удалось его предотвратить, и с того дня подобных незаконных действий отмечено не было. И физические, и юридические лица, наконец, стали осознавать, что закон обязывает их согласовывать с государством каждый шаг, связанный с ремонтом или реставрацией памятников архитектуры. Если до 2010 года Национальный совет исторических памятников при Министерстве культуры рассматривал по 3-4 проекта в месяц, то уже через несколько лет эта цифра выросла до 20. Насколько знаю, теперь он ежемесячно рассматривает по 40 проектов. В этом есть и наша заслуга.

Многое нам приходилось делать с нуля. К примеру, сразу стало ясно, что со дня принятия Закона об охране памятников в 1993 году никто из специалистов по культурному наследию за пределы Кишинева не выезжал и реестр этих самых памятников, расположенных в глубинке, делали кое-как, по телефону. Я же все хотел увидеть своими глазами и за короткое время исколесил республику вдоль и поперек – от Наславчи до Джурджулешт, от Унген до Штефан-Водэ.

- Представляю, какую безрадостную картину вы увидели…

- Да, картина была, как говорится, не для слабонервных. Мы первыми констатировали, что, скажем, в селе ПетрушеныГлодянского района и в селе Тырново Дондюшанского района деревянные церкви существуют лишь на бумаге, в действительности их уже нет. В селе ХилиуцьРышканского района подобная древняя церквушка полуразрушена. В крайне плачевном состоянии обнаружили мы ветряную мельницу в Чернолевке и старинные водяные мельницы в Белявинцах, в Бэласенештах, в Наславче. Еще более удручающей оказалась ситуация с усадьбами. На бумаге их значилось 80, но 80 % из них превратились в печальные остовы когда-то великолепных особняков. Жалкие развалины вместо архитектурных памятников ждали нас в селе Бахмут Каларашского района, в Сахарне, в селе ЗбероаяНиспоренского района. Помню, с какой грустью всматривались мы в останки уникального поместья дворянина Карла Яновского в селе Гура Быкулуй, возле которого до сих пор сохранились вековые деревья. В начале XIX века здесь, при поместье, была фабрика красного кирпича и черепицы такого высокого качества, что их с успехом продавали в странах Европы. А винный погреб считался одним из крупнейших в стране и славился особой системой вентиляции. Как утверждают специалисты, он и сегодня пригоден для использования по назначению. Сохранилась тут и часть других строений – мельница, конюшни. Но все это находится в запустении, усадьба вот-вот превратится в руины.

Вся собранная нами многоплановая информация была систематизирована и представлена в специальных докладах. Эти данные мы сопровождали актуальными комментариями, фотоматериалами. Отмечали, какие памятники нуждаются в срочном ремонте, о каких уникальных разрушающихся исторических объектах в высоких кабинетах вообще забыли. На пресс-конференциях, в интервью я снова и снова старался докричаться до общественности, до государственных служащих, до экономических агентов, которые порой не осознавали истинную культурную ценность приобретенных особняков.

- Штат агентства был небольшой?

- Работали мы впятером, зарплата - смехотворная, статус госслужащих, который позволил бы хоть немного поднять зарплату, я так и не смог пробить. Но руки мы не опускали, сознавали, что находимся на передовой, воюя за сохранение бесценного исторического наследия. В 2015 году мы получили высшую премию в сфере охраны культурного наследия, учрежденную ассоциацией «Наша Европа». 13 экспертов из стран Евросоюза из 180 представленных на конкурс проектов определили 30 победителей, среди которых оказались и мы. Так были отмечены усилия нашего агентства, позволившие к 2015 году остановить разрушение памятников в Кишиневе и начать ряд реставрационных проектов в Сороках, в Хынчештах, в других регионах.

Конечно, приятно оказаться среди победителей в таком солидном международном конкурсе. Но печально было сознавать, что не решается главный вопрос – так и не заработала 42 статья Закона об охране памятников, в которой говорится о механизмах финансирования реставрационных работ. А ведь в нынешнем году исполняется 30 лет со дня принятия этого документа! Вот и разрушаются у нас на глазах такие архитектурные сокровища, как дом А. Плэмэдялэ на ул. Букурешть, 52, великолепные особняки Херца и Клигмана в самом центре столицы, старинное здание бывшей гостиницы «Швейцарская». Поражаюсь, с каким равнодушием проходят мимо него первые лица государства, буквально в двух шагах от легендарных стен возлагающие цветы к памятнику Штефана чел Маре! Беззащитны, забыты-заброшены государством особняк семьи Назаровых на ул. Колумна, 110, бывшая мужская гимназия на ул. Бэнулеску Бодони, 16, административное здание конно-спортивной школы на ул. Каля Орхеюлуй, 90, здание паровой мельницы на ул. Красная Мельница… Список этот можно продолжать долго. И на все просьбы, призывы о реставрации ответ у государства один – нет денег. Хотя на немыслимо дорогие ремонты ряда госучреждений, как мы видим, находятся десятки миллионов леев. Удивляюсь, что нашлись какие-то средства на ремонт крыши Национального музея этнографии на ул. Когэлничану, 82. Наверное, слишком позорной была картина, когда во время дождя сотрудники этого очага культуры бегали с тазами, спасая паркет и экспонаты.

Во Франции, в Италии, во многих других странах четко отлажены механизмы совмещения государственных и частных средств для реставрационных работ. Но у нас и эта схема государством не отлажена. Потому среди успешных реставрационных проектов сегодня можно назвать лишь те, что полностью финансировались из-за рубежа. Прежде всего, это Органный зал и Национальный художественный музей, которые удалось возродить благодаря правительству Румынии. Средства из фонда, созданного аккредитованными в Молдове дипмиссиями, позволили, в частности, отреставрировать старинные церкви в Каушанах, в Старом Орхее. Но кардинально это проблему не решает, пока остается «мертвой» 42 статья Закона об охране памятников.

Замечу, что в 2022 году отдел культуры столичной примэрии был переименован в отдел культуры и наследия. Что ж, может, хоть теперь он начнет более серьезно мониторить и решать проблемы с охраной памятников, с поиском средств на их спасение.

- В 2021 году вас уволили с должности директора агентства, которую вы занимали 12 лет, сместили с поста вице-председателя Национального совета по памятникам. Вы назвали это сугубо политическим решением Минкульта?

- Именно так. И кто от этого выиграл? После моего ухода из этой структуры в 2021 году там сменилось уже три начальника. Агентство снова, как в первые три года своего существования, «погрузилось в спячку». Ни о какой активной, целенаправленной работе нет и речи.

- Вы состоите в какой-нибудь партии?

- Нет, и в этом, я считаю, была моя ошибка. Невозможно в наших реалиях всерьез отстаивать свою позицию, бороться за решение глобальных застаревших проблем в одиночку, без надежной сплоченной команды. Надеюсь, что в ближайшее время стану одним из создателей новой политической организации республиканского масштаба. Свои знания, силы мы постараемся сфокусировать на вопросах образования, здравоохранения, культуры, в том числе, конечно, на проблемах сохранения исторического наследия.

- А в примары планируете баллотироваться?

- Не исключено. Родом я из Леово, но в Кишиневе изучил, мне кажется, до сантиметра всю его историческую часть, креативных идей по его развитию у меня немало. В 2015-2019 годах, будучи муниципальным советником, я активно отстаивал многие важные для города вопросы. В 2017-м разработал проект благоустройства тротуаров в центре Кишинева – с оригинальными решениями в использовании тротуарной плитки, осветительной техники, уличной мебели, зеленых насаждений. В районе Национального музея этнографии один такой квартал был благоустроен в качестве наглядного примера. В 2019 году я убедил муниципальных советников выделить 3 миллиона леев на проведение подобных работ в историческом центре. Примару Иону Чебану моя концепция понравилась, и он развил ее дальше – на улицах Бэнулеску Бодони и Пушкина. Таким образом, за 2, 2 миллиона леев было благоустроено 2800 квадратных метров тротуаров. Надеюсь, этот проект будет развиваться, внедряться в разных секторах столицы.

- Сейчас вы возглавляете достаточно новое подразделение в примэрии – отдел устойчивой энергетики, инвестиций и инноваций. Но один из задуманных вами проектов «Вечерний Кишинев – город света», если я не ошибаюсь, успешно реализуется уже 6-й год?

- Работать над этой концепцией я начал в 2016-м. Идею привез из Франции, из Лиона, где с 10 по 12 декабря ежегодно проходит фестиваль «Де люмьер». Приезжает на него до 4 миллионов туристов со всего мира. Эта экономическая, туристическая составляющая и видится мне очень важной для развития Кишинева – его гостиничного, ресторанного, транспортного хозяйства. Конечно, организация фестиваля – огромный труд, но большой праздник, порожденный интерактивными иллюминациями, того стоит. В том же Лионе несколько ночей подряд улицы освещены причудливыми огнями – мигающими, бегущими, разноцветными. Повсюду лазерные шоу, небо озаряют пышные салюты. Не удивительно, что концепцию фестиваля уже подхватили 60 городов, среди которых Сеул и Париж, Шанхай и Москва…

Загоревшись этой идеей, я решил обратиться за помощью к самому известному архитектору по световой концепции – французу Алену Гильо, автору книги с говорящим названием «Свет – это жизнь». На его счету уже 300 проектов, связанных с освещением городского пространства в 55 странах.

- Похоже, вы не из тех, кто мелочится: приглашать – так самого-самого!

- Гильо оказался не только суперпрофессионалом, но и очень интересным, радушным человеком. Он сразу поддержал мою стратегию: для начала разработать оригинальную подсветку ряда исторических зданий столицы. Для этого был задуман конкурс, участники которого предложили свои проекты художественной иллюминации нескольких памятников архитектуры. Конкурс, жюри которого возглавил Ален Гильо, прошел успешно, его победители, представившие самые интересные эскиз-проекты, были награждены денежными премиями. Я же понял тогда, что не ошибся в главном: светодизайнерская архитектура поможет вдохнуть новую жизнь в многогранную работу по реставрации культурного наследия Кишинева, по восстановлению его исторического центра. В 2022 году примэрия профинансировала 12 пилотных проектов, реализованных нашим отделом на ул. Колумна, 106, ул. С. Лазо, 118, ул. Букурешть, 35, лицей им. Коцюбинского на ул. Эминеску, по другим адресам. Уже этот первый опыт помог иными глазами взглянуть на наш вечерний Кишинев, понять всю силу и прелесть магии света.

- Я слышала, что интересные задумки связаны и с освещением здания примэрии?

- У этого памятника архитектуры драматичная судьба – он рушился, реставрировался, модернизировался. Сегодня великолепное творение Эллади и Бернардацци нуждается в капитальном ремонте. Как заверил Ион Чебан, если на местных выборах горожане вновь его поддержат, он не станет откладывать проблему с реставрацией знакового для столицы здания. А проект по его подсветке практически готов. Могу сказать, что это современный, сложный светодизайн. Его основой станет пульсирующая иллюминация, меняющая световую гамму, силу, направления. Более того, акцент будет сделан не только на освещении здания, но и на близлежащем городском пространстве. Таким образом, проходящий мимо него человек как бы станет участником светового действа.

- СМИ сообщали, что оригинальная подсветка разработана и для «Ворот города» - двух мощных зданий на въезде в Кишинев со стороны аэропорта.

- Эти 24-этажные жилые дома, построенные в 1983 году, давно нуждаются в капитальном ремонте. Сегодня они находятся в плачевном состоянии – протекают крыши, отваливается штукатурка, нужен ремонт лифтов, лестниц, балконов. Но все работы, на которые уже были выделены деньги, минувшей зимой пришлось отложить и перенаправить средства на решение жизненно важных проблем детсадов, школ и т.д. А что касается впечатляющей интерактивной подсветки «Ворот города», ее концепция практически готова. Оценивается она в 3, 2 миллиона леев. Деньги немалые, но этот объект не зря называют «визитной карточкой» столицы. В ближайшем будущем там непременно будет сделан капитальный ремонт, домам вернут их белый цвет, парадный вид.

- Какие еще значимые для города проекты зреют в вашем отделе?

- Я бы выделил два: «Подземный Кишинев» и «Зеленые крыши». Что касается городских подземелий – многочисленных подземных ходов, погребов, старинных тоннелей, могу сказать, что излазил их все вдоль и поперек. Полагаю, что в них кроется огромный потенциал для развития туристических маршрутов. Пока половина этих объектов находится в заброшенном состоянии, но я уверен, что деньги, вложенные в их обустройство, окупятся с лихвой. Тем более что недавно появился очень интересный пилотный проект. Связан он с самым старым кишиневским погребом, обнаруженным археологами на бульваре Григоре Виеру, 7, возле театра Eugène Ionesco. Ассоциация Monumentum предложила открыть в этих трех огромных залах первый в городе подземный музей. Речь идет о действительно историческом месте - обнаруженным здесь руинам здания музея церкви Святых Архангелов более 230 лет. Ион Чебан сумел убедить муниципальных советников, что без археологических изысканий город полноценно развиваться не может. В итоге, впервые в истории Кишинева примэрия выделила 5 миллионов леев непосредственно на археологические работы в черте города, и я рад, что наш отдел внес свой вклад в решение этого вопроса.

Что касается проекта «Зеленые крыши», опираюсь я тут в основном на немецкий опыт. Для Кишинева эти идеи пока, к сожалению, из разряда экзотики, но я уверен, что в нашем климате они приживутся и будут популярны. Тем более что данный проект – одно из направлений в разработке нашей общей концепции экологического города. Газоны, цветники, многолетние кусты и небольшие деревья, среди которых обустраивают летние кафе, беседки для отдыха, спортивные и игровые площадки, создают на крышах, на террасах и стилобатах не просто уютные зеленые оазисы. Не менее важно то, что «зеленые крыши», увитые плющом фасады летом создают дополнительную изоляцию, препятствующую нагреванию кровли или стены, а зимой служат в качестве эффективной теплоизоляции. Они снижают затраты на кондиционирование воздуха, в несколько раз продлевают жизнь крыши, очищают дождевую воду от тяжелых металлов, обогащают воздух кислородом, поглощают звуки автотрасс. Сегодня в Кишиневе, насколько я знаю, «зеленая крыша» обустроена лишь на частной территории на ул. П. Халиппы. Я же хочу, чтобы эта замечательная идея обрела государственную поддержку. Недавно мы обсудили несколько пилотных проектов в претурах Чекан и Ботаники, всего – по пяти адресам.

Среди других актуальных проблем, над которыми работает отдел, флюидизация трафика на столичных дорогах. Без подземных и надземных трасс нам не обойтись, ведь нарастающие на улицах пробки – это не только дискомфорт, но и отравленный воздух, которым мы дышим.

- Видела, что вы приехали на работу на велосипеде. Но и с велодорожками пока много нерешенных проблем?

- Эта инфраструктура еще разрабатывается, но, как говорится, отступать нам некуда. Безопасные, логичные, связывающие все сектора велодорожки – это норма, без которой современный город существовать не может.

- Есть у вас и вполне успешный семейный проект – Музей крестьянина в селе Моловата Ноуэ в Дубоссарском районе. Вы его называете не коммерческим, не материальным, а духовным. Почему?

- Дело в том, что платы за вход там нет, есть чаша для пожертвований. А главную миссию этого интерактивного музея мы с семьей определяем так: передать людям, прежде всего – детям то нематериальное наследие, которым полон сельский дом. До 1998 года в нем жили мош Пинтилие и тетя Докеана. Когда они ушли в мир иной, стал умирать и дом. К тому времени я посетил многие села Молдовы, большинство из которых уже полупустые, в полдень там не с кем поздороваться на улице. Картина очень грустная. Потому и решил начать проект «Возродим села Молдовы», показав на собственном примере, как можно без огромных финансовых вложений вернуть к жизни, обустроить обычный сельский дом. Ведь эта незатейливая, казалось бы, сельская архитектура – тоже наше наследие. Приезжаем мы с родными, с друзьями туда по выходным, в праздничные дни. Трудимся в саду, в огороде, отдыхаем. Интерактивным я называю музей потому, что все экспонаты тут можно и нужно брать в руки. Гости наши без дела не сидят, с удовольствием выступая в роли крестьян. Городской житель здесь может поработать мотыгой, вместе мы чистим виноградники, собираем урожай, делаем вино, варим заму, печем плацинды, хлеб. Для детей поход в такой музей - это замечательный урок труда, урок истории, национальной культуры. За два с лишним года нас посетили уже 2700 человек, среди которых было немало иностранцев. Все они с огромным интересом разглядывали, фотографировали молдавские ковры и вышитые полотенца в каса маре, лакомились клубникой и ежевикой, всевозможными «закатками» из погреба – компотами, маринадами, вареньями. Женщины вместе с хозяйкой дома хлопотали на летней кухне.

- Контактный зоопарк не планируете обустроить? Сейчас в сельских гостиницах модно заводить овечек, поросят, козлят.

- Для нас это пока нереально – в подобном доме нужно жить постоянно, хотя в перспективе наверняка придумаем что-то подобное. Идей очень много, но главная задача, как я сказал, - привлечь как можно больше внимания к проблеме вымирания молдавских сел. Представьте только, из 800 домов в Моловата Ноуэ пустует 300. Кстати, по моим стопам уже пошли не только несколько семей соотечественников, но и гражданин Франции, успешно обустраивающий свой старый-новый сельский дом. Я же с удовольствием делюсь опытом на сей счет со всеми желающими.

- Вам пришлось участвовать в острых дискуссиях, связанных с проектом здания, которое планируют строить на месте кафе «Гугуцэ» в парке «Штефан чел Маре» и с проектом высотного жилого комплекса возле цирка. За поддержку данных проектов вас даже назвали «адвокатом строительной мафии». Как прокомментируете это обвинение?

- Что касается кафе, в 2013 году я как член Национального совета по историческим памятникам дважды голосовал против предложенного тогда проекта, предполагавшего строительство 12-этажной гостиницы. Даже судился с теми, кто его продавливал. А вот новый проект поддержал, поскольку речь идет о 6-этажном здании, где планируется открыть два ресторана и сохранить кафе «Гугуцэ». Подобный комплекс считаю оптимальным решением для этого уголка парка. Однако меня тут же обвинили в том, что я «продался Плахотнюку». Подобный фейк, рожденный в соцсетях, имеет явный политический привкус. К тому же к Плахотнюку, как выяснилось, этот объект не имеет отношения.

Вполне осознанно поддержал я и проект жилого комплекса возле цирка. И снова в соцсетях прозвучал фейк о том, что данный ЖК угрожает сохранности и самого цирка, и расположенной неподалеку церкви Святых Константина и Елены. Могу сказать, что изучил множество документов, связанных с этой территорией, вплоть до немецкой аэросъемки в 1944 году. Только после этого я с чистой совестью принял окончательное решение. Уверен, что и этот фейк придумали те, кто хотели «нейтрализовать» меня ради каких-то своих политических амбиций. Знаете, окунувшись в архитектурные материалы, я увидел любопытную информацию. Оказывается, против строительства на этом месте цирка в начале 60-х чуть ли не с вилами вышли жители расположенных там домов. Но на республиканском уровне решили четко: цирк строить именно в селе Вистерничены, для чего необходимо переселить 179 семей. Сегодня о недовольстве тех людей никто и не вспомнит, а город тем временем развивался, рос. Возможно, в 50-х годах для кого-то были шоком первые кишиневские пятиэтажки. Но уже через пару десятков лет даже возле древнейшей Мазаракиевской церкви поднялись 18-этажные дома! Может, и в этом виноват Штефаницэ?

Признаюсь, мое мышление в этом плане во многом поменяли стажировки в Японии, в Китае, в Бразилии, в других странах. В японском Киото мы видели уникальные древние памятники, улочки, которые гармонично соседствовали с современными архитектурными шедеврами. При этом там учитывается и высокая сейсмичность региона, и глубокое почитание народных традиций. Лишать Кишинев возможности искать свой стиль, свой ритм было бы просто абсурдно.

Недавно узнал, что ежедневно нашу республику покидает 136 человек. Меня не раз приглашали на работу зарубежные партнеры, но я и мысли не допускаю о переезде в другую страну. Я люблю Молдову и мечтаю об одном – чтобы люди ушли с баррикад и сообща строили на этой благословенной земле счастливую жизнь. Пусть для кого-то это звучит слишком пафосно или слишком наивно. Я все равно буду так думать, так чувствовать.

Беседовала Татьяна Борисова