Прогноз "Международные угрозы 2021". Геополитика после пандемии. Ч 1

Представляем вниманию читателей ежегодный прогноз консалтингового агентства “Евразийские стратегии”. Публикуется с сокращениями.

Государства нужно больше

Мир, несмотря на коронавирус, всё тот же. Исторически эпидемии – столь же привычный для государств вызов, что и война. Обретение возможности эффективно сдерживать их распространение стало одним из неочевидных, но прямых следствий появления в Европе Нового времени регулярных армий и профессиональных бюрократий. В этом году мы наблюдаем действие все тех же инстинктов Левиафана: карантины, закрытые границы, мобилизация, контроль.

«Больше государства» – лейтмотив наступающего года. Не международные институты, не корпорации, не неправительственные организации стали агентами борьбы с пандемией. Именно от государств граждане ждут эффективных мер защиты и гарантий от экономических потерь. Государства привносят в борьбу с пандемией свойственный им дух национального эгоизма и борьбы за первенство. Тенденцией нескольких последних лет было возвращение национализма, протекционизма и великодержавного соперничества с опорой на силу и борьбой за влияние. Пандемия только укрепляет эту тенденцию.

Борьбу государств за преобладание можно представить как борьбу за место в будущем порядке. Или как выбор инвестиционной стратегии: в какой актив инвестировать ресурсы, чтобы в будущем получить дивиденды? США, Китай, Россия инвестируют и в военную мощь, и в технологии. Но есть и страны, которые в качестве ключевого актива выбирают либо военную мощь (Турция), либо технологии (Германия). Мы полагаем, что будущий год принесет первые плоды всех трех стратегий.

Пандемия не изменила существа международных отношений. Международная среда остается ареной конфликтов. Нет оснований полагать, что международные конфликты или внутриполитические кризисы уходящего года возникли из-за пандемии. Пандемия не делает государства слабее. Но их неубедительная, неадекватная реакция на эту угрозу создает впечатление слабости у друзей, у врагов и, что, пожалуй, наиболее важно, у собственных граждан. Рискнем сформулировать два узловых условия, которые генерируют риск похожего «фиаско государства» в будущем.

Во-первых, чрезмерное геополитическое маневрирование. На скользкой дороге опасно резко выворачивать руль. Последовательность читается как уверенность и, соответственно, достаточность ресурса действия. Устойчивый курс не создает новые возможности для врагов и не отталкивает друзей. Непоследовательная линия Александра Лукашенко накануне выборов дезориентировала белорусские элиты и смутила Москву. Худшего удалось избежать, но желающие воспользоваться ситуацией предсказуемо нашлись – в Польше и Литве.

Во-вторых, политический класс не должен становиться заложником конъюнктуры. Национальная стратегия – слишком важный компонент государственного управления, чтобы отдавать ее на откуп публичным политикам, одержимым краткосрочными эффектами. Горизонт планирования у большинства политиков в мире становится все уже, и они все хуже отличают «твит» от заявления на международных переговорах. Так, в Армении есть квалифицированные военные и дипломаты, но сиюминутные политические расчеты в определенный момент взяли верх над планомерным военным и внешнеполитическим строительством – с трагическими последствиями.

США буксуют в колее

В новом году Соединенные Штаты почти наверняка не смогут определиться с долгосрочным внешнеполитическим курсом. Для них 2021 год будет годом развеянных иллюзий. Половине страны кажется, что всё ещё есть возможность вернуться во времена, когда страна не была поляризована на два непримиримых лагеря. Однако лежащее в основании нынешнего внутриполитического кризиса сочетание факторов раскола складывалось последние сорок лет, и кто знает, в какой перспективе их действие можно будет ослабить.

Доминирование финансового капитала привело к кризису американского реального сектора и появлению в Америке двух экономик – новых финансово-технологических океанских побережий и индустриально-сельскохозяйственного центра. Две эти экономики оформились в два полюса социально-политического возмущения. Либералы больших городов столкнулись с молчаливым неприятием со стороны традиционной Америки, озабоченность которой все больше разделяют работающие черные и латинос. С политической точки зрения это вылилось в консолидацию консервативных сил вокруг Республиканской партии против засилья вашингтонских элит и глобальных финансистов.

С точки зрения внешней политики Соединенные Штаты столкнулись с невозможностью вернуть себе статус глобального гегемона. Для того, чтобы оправдать деградацию международного влияния, американские элиты развернули наступление на «державы ревизионисты» – Китай и Россию – с целью списать свои проблемы на внешних врагов.

Выборы 2020 года показали, что трампизм – это новая константа. Он перерос Республиканскую партию и превратился в народный фронт во главе со своим вождем в статусе народного героя и своим идеологи­ческим нарративом. Республиканская пар­тия до минимума сократила преимущество демократов в Палате представителей, и поч­ти удержала Сенат, контролируя Верховный суд и сохраняя преимущество в губернатор­ском корпусе. Ее возмущенный электорат неизбежно потребует смены лидерства и дальнейшей радикализации ее позиций.

Президентскую победу демократов мож­но назвать «пирровой». Байден начнет свое президентство, унаследовав не только коронавирус и его экономические последствия, но и низкую легитимность в глазах полови­ны населения.

Но главное: выборы показали, что в стра­не за четыре года республиканского президентства сложился новый консенсус о том, что есть Америка сегодня и что она может и должна делать во внутренней и внешней политике. В него входит необходимость реиндустриализации Соединенных Штатов и неизбежность антагонизма с Китаем. Большинство в элитах не готово признать Трампа лидером Америки, но готово жить с этим новым консенсусом.

Будучи частью старого истеблишмента, Байден рискует еще более расколоть Демократическую партию, если он попытается отодвинуть от власти ее прогрессистское, молодое крыло и городских радикалов, для которых его победа стала надеждой на глубокие перемены. Новый президент может оказаться в положении статиста в драматической борьбе за контроль над будущим Демократической партии и за выработку концепции дальнейшего развития страны. Зато невозможность решить проблемы внутри страны заставит администрацию Байдена, как и многих других до него, искать побед на внешнеполитическом фронте.

Внешнеполитическая повестка дня демократов известна – это восстановление «сердечных» отношений с Евросоюзом, поиски возможностей сгладить углы с Китаем и возвращение в покинутые Трампом международные соглашения.

Мы не исключаем, что в Вашингтоне верх все-таки возьмут реалисты, понимающие опасность дальнейшей деградации российско-американских отношений. Их подход может даже совпасть с общей политической установкой администрации Байдена на умеренность и уход от конфликтности во внутренних и внешних делах. Но где та точка опоры, которая позволит повернуть двусторонние отношения на более позитивный курс?

Избранный американский президент стремится улучшить отношения с европейскими союзниками. Но не будем забывать, зачем США нужно улучшение отношений с Европой – для более надежного сдерживания России и Китая. Стремление Вашингтона продемонстрировать европейским союзникам по НАТО свою поддержку после четырех лет неопределенности может привести к отмене решения о выводе части американских войск из Германии, наращиванию количества и масштабов совместных учений и дополнительным поставкам вооружений в Европу. Вместе с продолжением развития в США высокоточного неядерного оружия (в том числе гиперзвукового) и противоракетной обороны это будет повышать градус напряженности в отношениях с Россией.

Поэтому, надеясь на лучшее, мы ждем привычного: нового всплеска информационной войны и политических провокаций против России, авантюр со стороны Украины, Польши, Грузии или других стран, надеющихся заслужить одобрение новой американской администрации или просто привыкших извлекать преимущества из российско-американской конфронтации. Слишком многие игроки в мире сделали ставку на противостояние Москвы и Вашингтона. Работа по выведению отношений из кризиса требует длинного горизонта планирования, которого у американского руководства сейчас нет.

Другим важным и хорошо знакомым Джо Байдену сюжетом будут отношения с Китаем. Правда, когда он был вице-президентом, американо-китайские отношения были мало похожи на нынешние. В качестве президента США Байден возглавит страну, активно сдерживающую Пекин практически во всех сферах. Вокруг этой политики сдерживания в Вашингтоне сформировался прочный двухпартийный консенсус. В краткосрочной перспективе приход новой администрации может привести к снижению напряженности в отношениях с Китаем, возможны символические под­вижки в торговой сфере. В то же время демократическая команда не сможет иг­норировать меняющийся в пользу Пекина военный баланс в Тихом океане. Она также унаследует от предшественников тарифы в отношении китайского экспорта, укрепив­шиеся отношения с Тайванем и планы по развертыванию в АТР ракет средней даль­ности. Возможно, США захотят вернуться к Всеобъемлющему и прогрессивному согла­шению для Транстихоокеанского партнерства. Но строительство торговых блоков в Азии за четыре года ушло вперед, а США едва ли захотят приспосабливаться к тому, что сделано в этой области Китаем. Вот по­чему долгосрочное улучшение отношений с Пекином маловероятно. Хотя именно в сле­дующем году стороны могут наслаждаться краткой оттепелью.

Победившие на выборах демократы склонны считать президентство Дональ­да Трампа одной сплошной ошибкой, слу­чайным отклонением от столбовой дороги американской истории. Лозунг кампании Байдена «Сделаем лучше, чем было» пред­полагает, что нужно лишь вернуться на пра­вильную дорогу и наверстать упущенное. Но то ли у Трампа были не одни ошибки, то ли историческое отклонение было не со­всем случайным, но пока дело выглядит так, что Соединенным Штатам предстоит в ближайшие годы буксовать в той колее, где они сейчас и находятся.

«Зеленое наступление» Германии: технологии без силы

Европейский Союз стремится повысить собственную значимость в мировой политике. 2020 год не принес долгожданного прорыва. Пандемия коронавируса заставила европейские государства замкнуться в своих границах, на время откатившись к «дошенгенским» реалиям. И хотя странам ЕС все же удалось согласовать гигантский пакет помощи для борьбы с пандемией, дискуссия о едином внешнеполитическом курсе для Европы отложена до лучших времен. По иронии, выступающая за многосторонний подход Германия одной из первых ушла в глухую самоизоляцию. Вместо общеевропейского ответа на пандемию мир увидел многообразную палитру индивидуальных маршрутов спасения.

Тем не менее, едва оправившись от первого шока, Германия, как главный движитель и бенефициар европейской интеграции, с новой энергией вернулась к курсу, основу которого составляет «зеленая сделка» ЕС. Стратегическая задача – превращение Европы в климатически нейтральный континент к 2050 году.

Это дорогой и амбициозный проект. Платить за него придется всем. Промышленникам, перед которыми стоит задача модернизировать производство. Бизнесу, которому придется адаптироваться к изме­нившемуся рынку. И, конечно же, обычным гражданам, которым стоит ожидать повы­шения личных расходов во имя спасения планеты. Впрочем, как свидетельствуют опросы, даже на весеннем пике пандемии немцев больше всего беспокоили проблемы экологии и глобального потепления, а не здравоохранения.

Если не считать, что результатом «зеле­ного» курса ФРГ станет новый экономиче­ский и экологический ландшафт ЕС, ясно, что доминирующую роль в нем будет играть именно немецкий бизнес, который завяжет на себя большую часть производственных стандартов. Строптивым государствам Вос­точной Европы предстоит сделать выбор: либо переходить на предложенную Берли­ном систему координат, либо оказаться в положении аутсайдеров, теряющих рынки и деньги и к тому же критикуемых за равно­душие к окружающей среде.

У «зеленой сделки» довольно противни­ков как в целом в ЕС, так и в самой Герма­нии. Однако сегодня для Берлина это оптимальная стратегия лидерства. Не имея желания соревноваться с другими крупны­ми игроками в способности проецировать силу, Германия делает ставку на формиро­вание новой «зеленой» экономики, где бу­дет задавать свои порядки по праву первооткрывателя и технологического лидера. Расчет делается на то, что прислушиваться к немецким рекомендациям придется не только Китаю и России, но и США.

Немецкий подход понятен, но уязвим. Его успех будет зависеть о того, в какой мере Берлину удастся вовлечь в свою повестку дня других мировых игроков. Строить «зе­леную» экономику силами одних европей­ских корпораций слишком дорого. Кроме того, как показала пандемия, экологиче­ские проблемы уходят на второй план перед возникающими классическими угрозами: войной, катастрофами, эпидемиями. Будут ли так важны объемы выбросов углекисло­го газа немецких автоконцернов в случае нового миграционного кризиса или эскала­ции конфликтов у границ ЕС?

Реализация «зеленой сделки» добавит трудностей в германо-российские связи, но не станет для них приговором. Недавние заочные дебаты ведущих немецких и рос­сийских экспертов о причинах похолодания между Москвой и Берлином вновь показа­ли, что период «особых» отношений остался в прошлом. Однако это сложно поставить в вину немецкому или российскому руководству. Изменились рамочные условия. Герма­ния не хочет выступать «адвокатом» России перед Западом, в то время как Москве уже не требуются услуги по такому заступниче­ству.

В 2021 году Германию ожидают пар­ламентские выборы. С большой вероят­ностью их итогом станет формирование правящей коалиции в составе ХДС/ХСС и «Зеленых». В этом случае пост главы германского МИД отойдет «экологам», которые станут проводниками «зеленой сделки» в ЕС и остальном мире. Диалог с «зеленой дипломатией» потребует со сто­роны России новых подходов.

Китай сосредотачивается

Знаменитая стратагема Дэн Сяопина «скрывать свои возможности, держаться в тени», определявшая почти три деся­тилетия сдержанный курс Китая на ми­ровой арене, в 2021 году вновь станет актуальной. В документах пятого пле­нума ЦК КПК, определившего ориенти­ры развития Китая до 2035 года, слово «безопасность» встречается чаше, чем «открытость» или «инновации». Именно интересы устойчивости и безопасности политической системы станут тем огра­ничителем, который будет диктовать но­вую внешнюю скромность и определять стратегические приоритеты внутренне­го развития.

Безопасность понимается как отсутствие системных рисков, влияющих на прогресс модернизации. Фокус внимания китайской элиты теперь не ограничен темпами роста ВВП и другими экономическими индикато­рами. Раньше Китай опасался проиграть более сильным державам из-за экономической слабости и поэтому глобальной экспансии предпочитал интерес подъема экономики. Теперь, накопив индустриальную, военную и технологическую мощь, Китай остро ощутил новую уязвимость – став слишком большим и слишком заметным, сильно включенным в мировую торгово-финансовую систему, но не играющим там ведущую роль, а значит, зависимым от других.

Выход США во время правления Трампа из ряда международных институтов не дол­жен успокаивать Пекин. Большой вопрос, насколько этот тренд будет поддерживать администрация Байдена. Кроме того, роль лидера экономической глобализации и строителя мировой инфраструктуры хотя и почетна для Китая, но в случае масштабных потрясений сильно ударит по китайским планам развития.

Эта насторо­женность сохранится и в 2021 году, несмо­тря на то что экономика успешно продол­жит постпандемическое восстановление. Его драйвером станет развитие внутренне­го рынка.

Ключевым социальным проектом ста­нет вакцинация против COVID-19, которая к концу 2021 года может охватить до 50% населения. Реформа системы здравоохране­ния на основе уроков пандемии также по­требует предельной концентрации усилий партийно-государственного аппарата, ко­торый в сфере социального управления всё шире будет прибегать к методам цифрового контроля.

Однако задачей номер один для китай­ского руководства станет повышение авто­номности в стратегически важных высокотехнологичных областях. «Расстыковка» с США, вероятность которой серьезно рассма­тривалась китайской элитой на пике китай­ско-американской конфронтации, теперь в качестве опции отложена. Но президент­ство Байдена выглядит лишь как желанная передышка перед острыми конфликтами будущего. Не зря партийное руководство на октябрьском пленуме подтвердило, что КНР по-прежнему остается в периоде «важ­ных стратегических возможностей». Скаты­вания в новую холодную войну в Пекине не ожидают. Однако по поводу того, что гло­бальное технологическое лидерство удаст­ся сочетать с зависимостью от других стран в критических областях, у китайского руко­водства уже нет иллюзий. Темпы импортозамещения будут лишь возрастать.

Пандемия и новая норма в виде «трам­пизма», серьезно не изменив китайские оценки современного мира, лишь подчер­кнули, что Китай остается достаточно хруп­кой сверхдержавой и в интересах сохране­ния динамики своего глобального подъема и спокойствия внутри страны должен более тщательно оценивать вероятные риски и реагировать на них. В этом отношении, тактику Китая в 2021 году можно скорее назвать активной обороной и сосредото­чением сил, чем наступлением по всему фронту.