«…и к белому стволу березы льнёт виноградная лоза»

Татьяна Геннадьевна Черных – преподаватель русского языка и литературы кишиневского лицея имени Н.В. Гоголя, обладатель высшей дидактической степени. Все, кто побывал на ее уроках, уверяют: Черных – учитель милостью Божьей.

Вот и захотелось в ходе этого интервью понять, в чем же «высший пилотаж» этой высшей дидактической степени, присвоенной словеснику, который награжден и государственной наградой Молдовы - медалью «За гражданские заслуги», и государственной наградой России – медалью Пушкина.

- Татьяна Геннадьевна, насколько я знаю, детство ваше прошло в российской глубинке, а юность – в глубинке молдавской?

- Родилась и до 10 лет я жила в Удмуртии, в крохотном поселке в леспромхозе. Малая родина запомнилась дивной природой – сразу за школой начинался сосновый бор, рядом - березовые рощи. А потом мы переехали в Молдову, в поселок Вишнёвка - сейчас это Кантемирский район на юге республики. Мы вот беседуем с вами в Год русского языка в СНГ как языка межнационального общения. А там, в Вишнёвке, я впервые в жизни оказалась в невероятно многонациональном мире, где русский объединял нас, детей и взрослых 19 национальностей! Хорошо запомнила эту цифру, поскольку она звучала и в школе, и на мероприятиях в Доме культуры, открытом в здании старой немецкой кирхи.

Вишнёвка славилась своим эфирно-масличным заводом. Какие запахи витали над поселком, утопавшим в плантациях шалфея, роз, лаванды! В мире и согласии жили у нас молдаване, русские, украинцы, гагаузы, болгары, немцы, татары, евреи, цыгане… После войны в Молдову стали приезжать целые десанты российских учителей. В нашей школе работали замечательные педагоги из Республики Марий Эл. Из Йошкар-Олы была и учитель-словесник Тамара Геннадьевна Пономарева. Какой литкружок организовала она, какие стенгазеты, посвященные творчеству русских писателей, мы выпускали, как вдохновляла Тамара Геннадьевна ребят писать личные дневники, стихи! Причем ее «поэтический ликбез» был вполне серьезной школой стихосложения. Так, благодаря любимой учительнице, я с 4-го класса стала писать стихи, а после школы пошла на филфак Кишиневского госуниверситета.

Кстати, уже тогда Тамара Геннадьевна была автором книги для детей, а сегодня она – довольно известный в России прозаик, чье имя можно увидеть на обложках более полутора десятков книг. Живет она в городе Ковров Владимирской области. Многие годы я посылала ей свои стихи, а пару лет назад вдруг получила от нее бандероль. В ней оказалась стопка небольших книжек – сборник… моих стихов. Тамара Геннадьевна издала его за свой счет, собрав под одной обложкой не только стихи, что я высылала ей в разные годы, но и несколько моих детских опусов, которые она, как выяснилось, бережно хранила. К моему 50-летию Фонд славянской письменности и культуры РМ издал солидный сборник стихов. Но небольшую книжицу, которая появилась на свет благодаря любимой учительнице, храню как настоящую реликвию. В сущности, всю свою жизнь я стараюсь сверяться с «уроками Пономаревой» - и у классной доски, и на занятиях кружка «Юные поэты», и в доверительной «внеклассной работе» с нынешними и бывшими учениками, которые приходят за советом, за поддержкой не один десяток лет.

Таким же духовным камертоном в моей судьбе стала и педагог нашего лицея им. Н. Гоголя Нина Яковлевна Волосюк. Десять лет мне посчастливилось работать рядом с учителем, чье имя для русистов Молдовы стало чуть ли не нарицательным. Стоит ли говорить, с каким интересом я шла на все ее открытые уроки! Это были незабываемые мастер-классы. Узнав, что на мои уроки по Достоевскому стали приходить некоторые коллеги и даже родители учащихся, Нина Яковлевна вдруг предложила провести урок в ее классе. Для меня такое доверие, проявленный ко мне, тогда совсем молодому педагогу, интерес дорогого стоили.

- Скажите, классы, в которых вы сегодня преподаете, многонациональны? В большинстве своем это дети-билингвы, владеющие и русским, и государственным языком?

- Как во всех русских школах страны, классы у нас, конечно, не мононациональны. В них учатся русские, молдаване, украинцы, болгары, гагаузы, евреи, армяне… В 12-х классах, где преподаю в нынешнем году, много «смешанных» семей, в которых родители – люди разных национальностей. В некоторых из них, наряду с русским, звучит молдавская, гагаузская, болгарская речь, иврит или даже греческий язык. При этом билингвами, свободно владеющими русским и государственным, я бы большинство ребят не назвала, родным практически все они считают русский.

- Тяжело им изучать как минимум три языка – русский, государственный и английский?

- По моим наблюдениям, подобная полифония не становится для них особой проблемой. Более того, в нашем лицее много лет преподают польский и немецкий языки. Их изучают по желанию, но не вместо обязательного английского, а наряду с ним. Так что для многих стало нормой параллельное штудирование не трех, а четырех языков.

- Двенадцатиклассники – достаточно взрослые люди. Как определяют они для себя мотивацию для изучения русского языка?

- Еще пару лет назад чуть не половина выпускников нацеливалась на учебу в российских вузах. Это четко мотивировало на качественное изучение русского языка и литературы. Сейчас очевидно, что многие ребята строят иные планы – путь из Молдовы в Россию теперь не близкий. Но желающие учиться в России, конечно, есть, и они готовятся к поступлению основательно. Как бы то ни было, у большинства учащихся мотив для изучения русского прагматичный: они понимают, что «великий и могучий» необходим для успешного ведения бизнеса на всем постсоветском пространстве, для приобщения к широким научным знаниям, в том числе, в виртуальном пространстве, для свободного общения с русскоязычной аудиторией в интернете. Современная молодежь прекрасно сознает, что русский – язык богатой культуры и истории, а его хорошее знание – важный критерий конкурентоспособности на рынке труда.

- Стоит вспомнить, что еще в 80-е годы русский язык на первом-втором курсах изучали будущие физики, химики, математики, биологи.

- Можно лишь сожалеть, что такая практика осталась в прошлом. Работать с текстом, владеть языком, готовить различные выступления должны уметь все специалисты. Вот и получается, что филологическое образование – это фундаментальная подготовка, необходимая в любом деле.

- В прежние годы в Кишиневе было несколько книжных киосков, где продавали специальную литературу для учителей-русистов. Сегодня такие книги в Молдове днем с огнем не сыщешь. Остро ощущаете этот дефицит?

- Проблема серьезная, особенно если говорить о методических материалах по современной русской литературе. Да, в интернете немало электронных версий учебников, игр-тренажеров. Но постоянная «привязка» к компьютеру в работе нереальна. Поэтому все мои коллеги мечтают не о виртуальных номерах газеты «Первое сентября» с предметными приложениями к ней, о сборниках интересных, а главное, современных текстов диктантов и изложений. Недоступны для нас и такие профессиональные журналы с многолетней историей, как «Русский язык в школе», «Русская речь», «Русская словесность», «Филологические науки», «Литература в школе». Отмечу, что не все они представлены в цифровом формате, так что интернет тут не всегда выручит. То же могу сказать и в отношении курсов повышения квалификации: живое общение с авторитетными российскими учеными их онлайн-версии не заменят.

- Вы, по-моему, из тех словесников, кто не пропускает ни одного семинара, которые проводят приезжающие в Кишинев российские профессора в стенах Русского дома.

- Я прилежная ученица на таких уроках. Но особенно ценны курсы повышения квалификации, проходящие в России. Мне не раз посчастливилось бывать на них в Москве, в Санкт-Петербурге. Очень памятными стали двухнедельные занятия в воронежском Институте повышения квалификации, где семинары, практические занятия проводили не только воронежские, но и московские профессора. Мы с группой коллег-русистов, как первокурсники, усердно конспектировали их лекции. Весь материал был выстроен так, чтобы мы могли на сто процентов использовать его, вживляя в свою практику. В то же время, каждый из нас делился своими лучшими наработками, и это тоже было очень интересно. Причем, мы, кишиневские учителя, были приятно удивлены тем, как неординарно работают коллеги в молдавской глубинке. Не раз потом шутили: надо было приехать в Воронеж, чтобы узнать столько нового и полезного о практике русистов в наших болгарских, гагаузских селах.

Увлекательным был в Воронеже литературно-экскурсионный калейдоскоп, ведь в исторических стенах усадеб, архивов, музеев мы совсем иначе вникали в непростые судьбы Андрея Платонова, Маршака, в духовные искания самого молодого поэта-философа пушкинской поры Дмитрия Веневитинова, в истоки, вдохновлявшие поэта Алексея Кольцова.

Многих коллег из молдавской группы, впервые оказавшихся в России, поражали бескрайние просторы полей под Воронежем, величие Дона, красота березовых рощ. Наша программа позволяла не на бегу увидеть эти чудесные окрестности, побывать во многих храмах и монастырях. Разве дадут такую возможность дистанционные курсы? Помню, что после поездки в Воронеж с особым настроем говорила с ребятами о «Тихом Доне», о сути романтизма Веневитинова. Вообще я убеждена, что каждый не живущий в России словесник должен хоть раз побывать там на курсах повышения квалификации, подышать воздухом московских или питерских, орловских или воронежских улиц, помнящих шаги великих россиян.

- Сегодня неразумно и нереально отказываться от возможностей, которые дает технический прогресс. Насколько глубоко погружаетесь вы во все эти чат-занятия, телеконференции, презентации? Помогают на уроках интерактивные методики?

- Я считаю, что традиционное обучение с бумажными носителями должно оставаться как базовое. Но отвергать технический прогресс действительно нереально. Пока несбыточной мечтой для меня остается интерактивная доска. А вот компьютер и телевизор в классе использую нередко. Скажем, ребята самостоятельно готовят весьма неординарные видеопроекты, презентации, которые демонстрируют во время урока. Так, одно из недавних домашних заданий предполагало подготовку виртуальной «визитки» любимого поэта-шестидесятника. На уроке, во время просмотра этих работ, возникла трогательная атмосфера. Ребята очень креативно «составляли букеты» из биографических фактов, отрывков стихотворений, песен, фрагментов документальных фильмов, из каких-то своих неожиданных музыкальных решений.

Большим подспорьем для учителя становятся и различные интерактивные методики – игры, ребусы, викторины. Уже их названия говорят о том, что эти занятия позволяют развивать образное мышление, проводить урок динамично, вовлекая в работу всех учащихся - «Верю – не верю», «Верно – не верно», «Шесть шляп мышления», «Корзины идей», «Интеллектуальные карты». И все же превращать занятие в калейдоскоп интерактивных приемов я не стремлюсь. Для меня крайне важен эмоциональный фон, искренность, готовность ученика высказать и отстаивать свое мнение. Знаете, какой «прием» я считаю одним из важнейших на уроке литературы? Обычное чтение вслух самых знаковых, душевно наполненных страниц произведения. Встречаясь с бывшими учениками, я слышу признания в том, что на всю жизнь запомнили они именно те минуты, когда я, с трудом сдерживая слезы, читала им строки, повествующие о смерти Обломова или Натальи Мелеховой, о родителях Евгения Базарова, пришедших на могилу сына. Нередко прочитанный вслух отрывок из «Мастера и Маргариты», из «Преступления и наказания» становится на уроке отправной точкой в очень непростых, откровенных дебатах.

А вот задание выучить наизусть стихотворение многих старшеклассников прямо-таки коробит. Мол, это пятиклашки должны стихи зубрить, а нам-то зачем? Печально, что отвечать на этот вопрос мне приходится не только ребятам, но и некоторым родителям, считающим такое задание пустой тратой времени.

- Во всем мире, в том числе в СНГ, очевиден общий кризис чтения. Как следствие – нарастающая безграмотность, когда подросток вместо «грибы» вдруг пишет «гребы», хотя за проверочным словом «гриб» далеко ходить не надо. Как противостоять такой напасти?

- Что касается чтения, проблема действительно серьезная. Вне программ молодежь читает в основном зарубежных авторов – фантастику, детективы. И тут главное – не опускать руки, побуждать к чтению важных серьезных книг всеми путями. К сожалению, в Молдове не первый год внедряется интегрированный курс «Русский язык и литература». И неспециалистам понятно, что такое совмещение благотворным для изучения этих предметов быть не может. Причем, в старших реальных классах из 4-х часов в неделю, отведенных на этот предмет, 3 часа мы должны изучать литературу и лишь 1 час – русский язык. В гуманитарных классах в программе значится не 4, а 5 часов, из которых на русский язык опять-таки отведен только 1 час. В неделю!

- При этом на городских и республиканских олимпиадах по русскому языку и литературе ваши ученики из года в год занимают призовые места.

- Быть может, потому, что на каждый урок я иду, чтобы говорить с классом, так сказать, глаза в глаза. Знаете, педагог, утративший «кураж», не может учить детей работать со словом. А еще, по-моему, очень важно «не расплескать» в погоне за новыми методиками многолетние надежные наработки. Посмотрите, как упорно вытесняют вездесущие тесты крайне важные в изучении языка диктанты. Невероятно полезные изложения вообще исчезают из программ. Меня это категорически не устраивает. Поэтому я ищу любую возможность, чтобы ребята не просто писали диктант, но попутно решали целый ряд творческих задач: к примеру, формулировали основную мысль текста, подбирали антонимы и синонимы, выбирали изобразительные средства, отвечали на сформулированный мною проблемный вопрос и т.д.

- Особыми очагами культуры в Кишиневе давно стали два русских театра – имени А. Чехова и имени Ю. Хармелина. Удается «продолжать» уроки литературы в их зрительных залах?

- Мы с радостью ходим к «чеховцам» на постановки русской классики. В Национальном театре оперы и балета имени М. Биешу с удовольствием слушали оперу «Евгений Онегин». Ребята потом живо обсуждали вокальное и драматическое мастерство солистов, прекрасные декорации, костюмы артистов. А культпоход на спектакль «хармелинцев» «Мертвые души» и вовсе стал особым событием. В этой постановке аферист Чичиков легко шагнул к нам из века 19-го прямо в третье тысячелетие. Молодой артист Богдан Хорохорин блестяще сыграл всех пятерых помещиков, к которым наведался Чичиков. Причем, так талантливо, что все мы от души посмеялись и от души ужаснулись, лицезрея знакомые физиономии Манилова и Коробочки, Собакевича, Плюшкина и Ноздрева. Потом, обсуждая в классе постановку, ребята признавались, что восприняли театральное действо как очень современный диалог режиссера с Николаем Васильевичем Гоголем. Он и заставил их всерьез задуматься: так кто же они – эти мертвые души? Умершие крепостные или живущие среди нас чванливые, завистливые, жадные плюшкины и собакевичи? Знаю точно, что некоторых ребят именно «театральные факультативы» заставили прочитать произведения, героев которых они увидели на сцене.

- А на лицейской сцене на театральные эксперименты отваживаетесь?

- У нас многие годы работает театральный кружок, которым руководит педагог Нина Осинская. Очень удачно, на мой взгляд, мы с ребятами поставили отрывки из «Ревизора», из повести «А зори здесь тихие…». Интересным получился спектакль «Безумная Евдокия» по драме Анатолия Алексина, на основе которой я подготовила сценарий. В городских конкурсах кружок не раз занимал призовые места. Но главное, мы стараемся задействовать в постановках как можно больше ребят. Видим, с каким азартом работают они на сцене, с каким «аппетитом» погружаются в русскую, советскую классику.

- Осознают ваши питомцы, что в 20 минутах ходьбы от лицея находится уникальный музей – один из всего трех сохранившихся домов, где жил Пушкин?

- Пушкин – то «веселое имя», что помогает мне и в самую трудную, и в счастливую минуту. Так я живу, так дышу. Дети это знают, чувствуют. Поэтому все уроки, на которых мы вместе вникаем в строки из «Евгения Онегина», из «Капитанской дочки», из других творений Александра Сергеевича, наполнены особой энергетикой.

Знаете, мне всю жизнь везло на учителей. Так вот, в университете историю советской литературы нам читал легендарный Борис Трубецкой. До войны он работал научным сотрудником Пушкинского Дома. Оказавшись в нашем городе, Борис Алексеевич отыскал чудом сохранившийся дом, в котором жил поэт. 10 февраля 1948 года в Кишиневе, в полуразрушенном городе, где люди еще ютились в подвалах, был торжественно открыт Дом-музей А. С. Пушкина, и Трубецкой стал его первым директором.

Бывая здесь с ребятами, с радостью наблюдаю за тем, как внимательно вглядываются они в картины пензенского графика Бориса Лебедева о жизни Пушкина кишиневского периода. С каким интересом рассматривают приобретенные музеем в Ленинграде стол, принадлежавший другу Пушкина Константину Данзасу, кресла из усадьбы Гончаровых Полотняный Завод. Объясняю: это раритеты, которым могут позавидовать многие именитые музеи. Сюда, в бывший дом купца Наумова, мальчишки и девчонки входят с особым трепетом. Неспешно рассматривают комнату поэта, комнату его крепостного слуги, дядьки Никиты Козлова, неразлучного с Пушкиным с детства и до могилы…

Бывали мы, конечно, и в селе Долна – в филиале кишиневского Дома-музея Пушкина. Его уникальность в том, что располагается он в особняке одной из немногих сохранившихся в Молдавии боярских усадеб. Здесь поэт гостил у бессарабского помещика Замфира Ралли. В ходе экскурсии ученики с интересом узнают, что все члены этой семьи были образованными людьми с прогрессивными взглядами, в доме Ралли гостили деятели греческой революции, писатели. А в живописных окрестностях села – в молдавских кодрах, у лесного родника, который называют «источником Земфиры», особенно проникновенно говорили мы о встрече Пушкина с цыганским табором, о его страсти к красавице Земфире…

Кстати, в университете у нас был очень дружный, творческий курс. На нем учились Виктор Кушниренко, ставший известным пушкинистом, живущая ныне в Санкт-Петербурге Светлана Мосова, автор многих сборников рассказов, кинорежиссер Игорь Талпэ, Таисия Аникьева, многие годы возглавлявшая наш лицей. Училась с нами и Ольга Батаева, 30 лет заведовавшая экспозиционным отделом в Доме-музее А.С. Пушкина. Именно по ее инициативе при Российском центре науки и культуры создана Пушкинская аудитория. Здесь гостей Русского дома ждет Пушкинский лекторий, раздел «Пушкиниана» в библиотеке РЦНК, расположенная там постоянно действующая выставка «Пушкинские места в Молдове». Благодаря Пушкинской аудитории, наши ребята становились участниками многих фестивалей, конференций, конкурсов. А с каким успехом прошли там моноспектакль по роману «Евгений Онегин» в исполнении проживающего ныне во Франции известного артиста Ивана Головина и литературно-музыкальная программа «Я соберу для Пушкина венок». В ней звучали стихи замечательного поэта Валентины Костишар, многие из которых стали песнями и романсами.

- Татьяна Геннадьевна, чего вы ждете от нынешнего Года русского языка в СНГ?

- Хочется, чтобы в Молдове абсолютно все сознавали: русский язык – мост, сближающий более сотни этносов, населяющих республику. Не сохранить такую симфонию языков, культур, традиций – великий грех. Знаете, лучше всего об этом сказала моя подруга, с которой также учились на филфаке, яркий публицист, поэт Александра Юнко. Она ушла из жизни после долгой болезни, но остались ее книги, великолепные стихи. Вслушайтесь в строки одного из них под названием «Родной язык». Мне кажется, в них – лучший ответ на ваш вопрос.

Над колыбелью пел щегол,

А было то – родное слово:

Летучий пушкинский глагол

И богатырский слог Толстого.

Родной язык – словно родник,

В жару спасающий от жажды.

И он к устам моим приник

И речь мне даровал однажды.

Но ты к России не ревнуй,

Отечество моё, Молдова!

И твой витает поцелуй

Над здесь рожденным русским словом.

То ли метель слепит глаза,

То ль южные грохочут грозы,

И к белому стволу березы

Льнет виноградная лоза.

Беседовала Татьяна Борисова