Уголовное дело о коррупции и злоупотреблениях в Налоговой службе, фигурантами которого стали многие высокопоставленные лица, считается одним из самых резонансных за последние годы.
Следствие по нему длилось несколько месяцев, а судебный процесс затянулся на длительный период. Спустя более шести лет слушания по-прежнему не достигли финальной стадии. Теперь судьбу бывшего главного налоговика Молдовы Николая Викола предстоит решить Конституционному суду, куда в марте обратилась с запросом Высшая судебная палата (ВСП).
Эксперты обращают внимание на то, что уголовное преследование совпало с политическими войнами и сопровождалось целым рядом публичных деклараций, что не вписывается в обычную практику работы правоохранительной системы. В связи с чем с самого начала озвучивались предположения о затягивании судебного разбирательства, а также сомнения по поводу того, будут ли эти процессы доведены до конца.
200 эпизодов одного дела
У руля Налоговой службы Николай Викол пребывал немногим более полугода. Либерал-демократы предложили его кандидатуру на руководящий пост в августе 2012 г. В фискальных органах он работал с 1998 г. и до того, как возглавить ведомство, был главой северного регионального отдела по налоговому контролю в рамках Управления крупных налогоплательщиков.
В своих первых заявлениях для СМИ после назначения на высокий пост Викол отметил, что не потерпит коррумпированных и некомпетентных людей, которые воспринимают свою работу как способ собственного обогащения. «Налоговые инспекторы должны понять, что они находятся на госслужбе и служат гражданам, а не личным интересам. Тех, кто этого не понимает, не только выгонят, но еще и привлекут к ответственности», - заявил он сразу после вступления в должность.
Между тем, к этому моменту за 14 лет работы в налоговых органах Николай Викол обзавелся весьма внушительным имуществом, включая двухэтажный особняк площадью 200 кв. м. и стоимостью в несколько миллионов леев. В то же время его задекларированные доходы, как правило, сводились к официальной зарплате, которая в тот период не превышала 6 тыс. леев. Чиновник передвигался за рулем автомобиля Mercedes S 300, цена которого достигает 100 тыс. евро. При этом дом был зарегистрирован на супругу, занимавшую должность прокурора, а машина – на третье лицо.
В сентябре 2012 г. Национальный центр по борьбе с коррупцией (НЦБК) возбудил уголовное дело по подозрению в превышении служебных полномочий и коррупции, одним из фигурантов которого был Николай Викол. Спустя полгода, в феврале 2013 г., прошли множественные обыски, в том числе в офисе и доме главного налоговика. Среди обнаруженного был список предприятий с указанием политической принадлежности владельцев, занимающий полторы страницы. Всех их опросили, предложив пожаловаться на незаконные действия Викола и налоговых органов.
Многие эксперты, комментируя действия антикоррупционных органов, усмотрели в них политическую подоплеку. В тот период между руководством ЛДПМ и ДПМ наметился целый ряд разногласий. Обыски прошли спустя несколько дней после того, как тогдашний лидер либерал-демократов Владимир Филат разорвал соглашение с Альянсом за европейскую интеграцию. Кроме того, в день проведения обысков депутаты ЛДПМ и ПКРМ отстранили Владимира Плахотнюка с поста первого вице-председателя парламента.
Вскоре в интернете и молдавских СМИ со ссылкой на анонимный источник появились скандальные записи телефонных разговоров с участием Викола. В числе его собеседников фигурировали лица, занимавшие в тот период высокие государственные должности: премьер Владимир Филат, глава МВД Дорин Речан, председатель фракции ЛДПМ Валерий Стрелец, глава Центризбиркома Юрий Чокан, руководители территориальных налоговых инспекций. В некоторых записях обсуждаются фискальные проверки в отдельных фирмах, назначение и увольнение налоговых служащих.
Всего несколько месяцев понадобилось НЦБК, чтобы завершить работу над делом Николая Викола. А точнее, речь идет примерно о 200 эпизодах, задокументированных антикоррупционерами. Среди материалов – 52 расшифровки записей разговоров по телефону, 12 пакетов с вещественными доказательствами, а также флешка с записями телефонных переговоров подчиненных, найденная в кабинете Викола.
«Долгоиграющий» судебный процесс
В мае 2013 г. материалы поступили в прокуратуру, а затем в суд столичного сектора Рышкановка. В июне 2015 г. состав суда под председательством Олега Мельничука заочно приговорил Викола к шести годам тюрьмы и штрафу в размере 10 тыс. леев за пассивную коррупцию, злоупотребление служебным положением и нарушение неприкосновенности частной жизни. Николай Викол был объявлен в национальный и международный розыск. После освобождения судом из-под домашнего ареста он выехал в Румынию на лечение, однако в прокуратуре утверждали, что подсудимый намеренно скрывается от наказания.
И прокуроры, и адвокаты оспорили приговор в Апелляционной палате Кишинева. Через своих представителей на протяжении всего процесса Викол отвергал предъявленные обвинения, утверждая, что стал жертвой политического заказа. В мае 2018 г. судейская коллегия во главе с председателем Апелляционной палаты Ионом Плешкой оставила вердикт о лишении свободы в силе. По инициативе обеих сторон слушания переместились в ВСП, которая в марте 2019 г. удовлетворила ходатайство адвокатов о направлении запроса в Конституционный суд (КС). Ему предстоит рассмотреть положения ст. 327 Уголовного кодекса, по которым был обвинен экс-глава Налоговой службы.
Сторона защиты ссылается на недавнее решение КС, в котором говорится об отсутствии законодательного определения такого понятия как «серьезные последствия». Поскольку Николаю Виколу инкриминируют злоупотребление служебным положением с серьезными последствиями, адвокаты просят объявить неконституционными положения статьи, которая легла в основу обвинения. Если КС согласится с этими доводами, дело может рассыпаться на финальной стадии уголовного процесса.
Впрочем, такой поворот событий вряд ли для кого-то станет сюрпризом. На сегодняшний день Николай Викол остается единственным из всех обвиняемых по этому делу, в отношении которого оставлен в силе приговор о лишении свободы. Согласно данным НЦБК, изначально в этом деле в статусе подозреваемых или обвиняемых фигурировали 10 человек, среди которых сам Викол, его заместитель, два налоговых инспектора, заместитель генерального секретаря правительства РМ, два бывших сотрудника НЦБК, один бизнесмен, а также двое гражданских лиц. Из них на скамье подсудимых оказались шесть человек. По итогам слушаний в отношении двух фигурантов суд ограничился незначительными санкциями. Бизнесмен и два бывших сотрудника НЦБК и вовсе были оправданы в связи с истечением срока давности их привлечения к уголовной ответственности.
Кроме того, в качестве фигурантов уголовного преследования в НЦБК называли Владимира Филата, Валерия Стрельца и Вячеслава Ионицэ, занимавшего на тот момент должность председателя постоянной комиссии парламента по экономике, бюджету и финансам. Им инкриминировали злоупотребление властью или служебным положением в результате лоббирования интересов некоего предпринимателя. Кроме того, экс-премьер и другие высокопоставленные чиновники давали телефонные указания Николаю Виколу о том, как поступать со счетами разных предприятий. Эти материалы так и не достигли судебных инстанций.
Ни к чему не привело и расследование, связанное с утечкой аудиофайлов из уголовного дела (перехваченных телефонных разговоров). Прокуроры опросили представителей НЦБК, которые имели доступ к материалам уголовного преследования, включая бывшего директора Виорела Кетрару, а также Богдана Зумбряну, возглавлявшего тогда следственное управление НЦБК. Материалы были отправлены на экспертизу, однако личности людей, распространивших конфиденциальную информацию, установить не удалось. Осталось неясным и то, где произошла утечка информации - в Генпрокуратуре или в НЦБК.
Уголовные дела и политические войны
По словам экспертов, специфика правоохранительных органов в нашей стране такова, что во многих случаях они не могут привлекать к ответственности высокопоставленных лиц без наличия на то четкой политической воли. Они обращают внимание, что уголовное преследование совпало с политическими войнами и сопровождалось целым рядом публичных деклараций, что не вписывается в обычную практику работы правоохранительной системы. В связи с чем с самого начала озвучивались предположения о затягивании судебного разбирательства, а также сомнения по поводу того, будут ли эти уголовные дела доведены до конца и завершатся ли обвинительными приговорами.
Адвокат Анна Урсаки сразу после ареста Викола выразила удивление беспрецедентной открытостью правоохранительных органов в отношении СМИ в рамках этого уголовного дела, которым сразу были раскрыты имена, все детали и улики. Адвокат считает, что таким способом «всем политикам был послан невербальный сигнал». По ее мнению, обвинители специально сделали достоянием общественности добытые доказательства, так как знали, что они ничего не будут стоить в суде, зато могут очернить репутацию конкретных лиц. В данной связи адвокат напомнила о случае с «царской охотой» в заповеднике Padurea Domneasca, когда «общество пыталось узнать правду, а прокуроры прикрывались тайной следствия, как они делают всегда, когда не хотят общаться с адвокатами или с прессой».
Как считает политолог Богдан Цырдя, с попаданием материалов уголовного дела в публичное пространство можно было забыть об объективности действий правоохранительных органов. По его мнению, вброс в прессу результатов «прослушки» телефонных переговоров Викола свидетельствует лишь о предвзятости расследования. Цырдя полагает, что, несмотря на наличие в Молдове «заказных» уголовных дел и произвольных задержаний, должностные лица правоохранительных органов не рискуют привлечением к ответственности ни при каких условиях.
В то же время бывший прокурор Кишинева Иван Дьяков уверен, что прослушивание переговоров Николая Викола, который был взят в разработку, было законным и проводилось с санкции суда. «Также я уверен в том, что распространение записей было умышленным, это политические игры. Допускаю, что отдельные фрагменты могли быть смонтированы, но в целом, не сомневаюсь, что в прессу попали именно подлинные переговоры. Разговоры Викола с некоторыми должностными лицами содержали довольно щепетильные моменты, однако максимум, о чем можно вести речь, это лишь об этических нормах»,- считает экс-прокурор.
«К сожалению, коррупционное поведение присутствует во многих государственных институтах. В том числе незаконные схемы, целью которых является получение денег от предпринимателей. Уголовные дела такого рода расследовались в разное время и в прокуратуре Кишинева. Но я считаю, что публичные заявления желательно делать после окончания следствия и оглашения приговора. Иначе будет много шума и никакого эффекта, кроме нагнетания напряженности в обществе, как это происходило уже не единожды», - отмечает Иван Дьяков.
Добавить комментарий