Наталья Осояну: «Переводы я люблю как свои тексты»

Когда мы читаем книгу зарубежного автора, переведённую на родной язык, то редко задумываемся над тем, а кто проделал этот титанический труд и позволил нам ознакомиться с её содержанием? На обложке, над названием книги, крупно написано имя автора оригинала, а данные переводчика обычно даются мелким шрифтом на одной из последних страниц издания, и мало кто им интересуется, а тем более вряд ли знает его в лицо. А ведь за каждым переводом стоит конкретный человек, тоже автор, но уже переведённого произведения. Одна из них – наша соотечественница, жительница Кишинёва, замечательная переводчица и писательница Наталия Осояну. Благодаря труду Наталии, со многими произведениями англоязычных и молдо- и румыноязычных авторов могут ознакомиться и русскоязычные любители художественной литературы. 30 сентября отмечается Международный день переводчика. В преддверии этой даты журналист Noi.md поговорила с Наталией Осояну о её переводческой, а также писательской деятельности.

Всё началось ещё со студенчества

– Наталия, расскажите, пожалуйста, читателям портала Noi.md: кто вы по образованию, учились ли на переводчика, имели ли отношение профессии родителей к вашему выбору?

– Мои родители – инженеры по образованию, а я – юрист, окончила юридический факультет Международного независимого университета Молдовы (ULIM), а затем аспирантуру в Московской государственной юридической академии им. О.Е. Кутафина. В 2010 году защитила диссертацию по международному частному праву и являюсь кандидатом юридических наук.

– Известность вам принесли переводы произведений Дэна Симмонса и Брендона Сандерсона, Йена Макдональда и Адама Робертса. Вы же и пишете фантастику тоже. А что вы раньше начали делать: писать или переводить? И как вы пришли к переводческой деятельности?

– Переводить я начала ещё на начальных курсах университета. Тогда был запущен благотворительный проект по переводу одной книги, в который я включилась. Книгу я перевела, но, к сожалению, она не была издана, а разошлась в распечатке среди тех, кому была интересна. Спустя довольно много лет после этого, когда я уже была юристом и кандидатом наук с дипломом (это был ориентировочно 2010-2011 год), в среде любителей фантастики, где я давно уже вращалась, мне предложили поучаствовать в любительском переводе одной книги. Я снова согласилась, потом эту книгу вместе с переводом выкупило издательство «Азбука». Но до того, как это произошло, я успела перевести для издательства «Астрель-СПб» ещё один роман. Формально, можно сказать, что серьёзная работа по переводам началась с 2014 года. Изначально я переводила фантастику, научную фантастику и фэнтези, но к настоящему моменту у меня уже есть несколько книг другой направленности: есть исторический роман, детектив.

– Сколько до сих пор вами было переведено романов, повестей, рассказов?

– Общее количество переводов, если честно, давно не считаю, но, думаю, что уже около пяти десятков произведений я точно перевела.

– С какого на какой язык вы переводите?

– Я перевожу, в основном, с английского на русский язык. А недавно сдала вторую книгу, переведённую с румынского языка. Это тёмная фантастика румынского автора Флавиуса Арделяна. Это довольно нишевая вещь, эксперимент в каком-то смысле, а именно, в плане издания этого автора на русском, но он нашёл свою аудиторию, которая с нетерпением уже ждёт продолжения полюбившейся истории. Вот эту книгу я и сдала, её должны будут скоро издать.

По заказу издательства

– Переводы вам заказывают только издательства или есть случаи, когда вы сами что-то им предлагаете?

– Да, обычно переводы мне заказывают издательства. Но произведение Арделяна издательству предложила для перевода я. Наткнулась случайно на его книгу, прочла, она мне понравилась, рассказала об этом редактору, он после ознакомления с сюжетом её одобрил. Если бы я этот роман не заметила, то не было бы и заказа. А в целом, всё это проходит строго в правовом поле: сначала издательство покупает права, потом заказывает у меня перевод и тоже покупает на него права, всё это оформляется. Поэтому да, традиционно заказ перевода находится на первом месте.

– С какими издательствами вы сотрудничаете, и как складываются отношения с ними?

– Основное издательство, с которым я сотрудничаю, это питерское «Астрель-СПб». Вроде мы друг друга любим.

– Получается, что вас в России больше знают, чем в Молдове?

– Так получается.

– Как быстро вы переводите книгу: бывает же, наверняка, так, что книга вам пришлась по вкусу, и слова сами ложатся в строчки, а порой тяжело идёт работа?

– Всё зависит от объёма книги. Книга Иэна Рейда «Думаю, как всё закончить» – вообще книжка-малышка, на её перевод ушло всего пару месяцев. Так что в зависимости от объёма (так как бывают произведения и в 20-30 авторских листов, написанные сложным языком) на перевод одной книги уходит от двух до восьми месяцев.

Сложности перевода

– Каким образом вы выкручиваетесь при переводе каких-то сложных технических терминов или понятий из области фантастики, придуманных автором оригинала?

– За годы переводческой деятельности у меня уже сформировался круг экспертов-помощников, к которым можно в случае необходимости обратиться за консультацией. Есть люди, которые разбираются в холодном оружии, в технике и так далее. Например, в одном романе был эпизод, где персонаж разбирал последовательно, по деталям огнестрельное оружие, а потом собирал его. Я сама перевела этот эпизод так, как мне казалось правильным. Но потом решила, что нужно его показать человеку, который разбирается в оружии, и он выявил в переводе ошибки, которые я исправила. Но есть темы, по которым экспертов не найти, и тогда уже на свой страх и риск сидишь и разбираешься. Например, найти эксперта по технологиям космических аппаратов сложно, поэтому читаешь всю литературу, которую находишь по этой теме, пытаешься как можно глубже вникнуть в тему, чтобы, не дай Бог, не ошибиться. Хотя ошибки, конечно же, бывают.

Одна из самых сложных для меня тем – музыка. Я музыку только слушаю, а вот если в тексте персонаж, предположим, играет сам на каком-нибудь музыкальном инструменте, слушает что-нибудь и оценивает с применением профессиональной терминологии, то в данном случае приходится сразу бежать к эксперту с просьбой всё разъяснить. Словари в таких вопросах не спасают.

– За перевод какого произведения вы бы не взялись? Бывает так, что вам предлагают перевести книгу, а вы отказываетесь, так как она вам не нравится?

– Не бывает, потому что я стараюсь прочитать книгу заранее, чтобы понять, нравится она мне или нет. А не взялась бы я переводить книги, которые целиком и полностью посвящены музыке. С одним-тремя абзацами я справлюсь, но с целой книгой – нет. Не возьмусь за перевод книги про футболистов или спортсменов, а также за то, что не заинтересует меня никак.

Но есть и другой вопрос: книга вроде нравится, но проживёшь с ней в обнимку несколько месяцев, и она начинает надоедать. И здесь уже психологически сложно себя заставить, потому что это рутинная работа, которая иногда угнетает. Если книга очень большая, то в какой-то момент начинаешь нервничать, что работа как-то медленно идёт. У читателя, писателя и переводчика время течёт с разной скоростью. Писатель может одну страницу писать целый день, читатель её проглядывает за три секунды и бежит дальше. А переводчик над этой же страницей может тоже целый день работать, а если она сложная, то и подольше. Получается, что время растягивается, и это иногда угнетает. Но это особенность работы. Надо себя просто дисциплинировать и смириться с этим.

– У вас, как я подозреваю, достаточно жёсткий график работы, ведь вы успевали раньше писать собственные книги, переводить других авторов и ещё преподавать в университете?

– Да, график у меня строгий. В самые сложные и жёсткие периоды я работала с утра и до поздней ночи, без выходных. Но так делать не надо, это было опрометчиво с моей стороны, потому что такая нагрузка неизбежно приводит к выгоранию. И это надо компенсировать, так как выгорание ведёт к снижению желаемой скорости и эффективности работы. Сейчас, когда я оставила преподавательскую деятельность, а только пишу свои книги и перевожу, всё попроще. Хватает времени и на один-два выходных в неделю. Но график работы есть. Каждый человек, работающий с текстом, определяет его для себя, исходя из своих возможностей. Это определённое количество текста, которое нужно перевести за день. Иногда получается быстрей, если в тексте простое описание, без терминологических или стилистических сложностей. Мы с редактором изначально договариваемся, с учётом моей средней скорости, за какой период будет осуществлён перевод.

– Как вы работаете над переводом? Сталкиваетесь ли со сложностями перевода?

– Обдумываю, осмысливаю предложение, чтобы передать его красиво, как можно меньше потеряв. Стопроцентный эквивалент может быть только в крайне простых случаях. Например, «Я взглянул в окно, за окном шёл дождь», в данном случае сложно потерять смысл, переведя дословно предложение. Но как только автор начинает изъясняться литературно, метафорически, возникают сложности. Подыскиваю эквивалент, чтобы перевод не просто совпадал тютелька в тютельку с оригиналом контекстуально, а чтобы соответствовал по впечатлению, которое он производит на читателя. Это очень сложный процесс, который можно сравнить с чем-то цирковым, скорей всего, с жонглированием. Нужно как-то балансировать между смыслом оригинала и грамматической, стилистической правильностью в переводе. Это известная проблема, когда в переводе что-то теряется, поэтому переводчики стремятся потерять как можно меньше.

– Общаетесь ли вы с авторами, чьи книги переводите, консультировались ли по поводу каких-то неясных моментов?

– С некоторыми писателями мы переписывались. Иногда бывают моменты, когда автор дал слишком мало контекста или слово/фраза, которую читатель в оригинале с большой вероятностью пропустит или может не обратить на неё внимания, в переводе требует правильного изложения. Мне, как переводчику, важно понимать, о чём идёт речь. Помимо дефицита контекста, встречаются и ошибки в оригинале. Например, у одного из переводимых мною писателей в книге героиня шла по одной улице, а потом вдруг оказалась на другой. Из переписки с автором выяснилось, что он допустил ошибку в своей книге. Ещё один момент: в английском языке встречаются похожие слова и достаточно ошибиться всего лишь на одну букву и получается совсем другой смысл. Приходится разбираться, автор так задумал или же ошибся? Если есть возможность спросить автора, то я спрашиваю.

(Не)чужой труд

– Переведённое произведение вы воспринимаете как своё или это всё же чужой труд, который вы сделали доступным для чтения русскоговорящих или молдо- и румыноговорящих граждан?

– Элемент того, что переведённое произведение моё, да, он немного есть. Я отдаю себе отчёт в том, что это иллюзия, потому что я там вспомогательный персонаж, но, тем не менее, я тружусь над каждым переводом с максимальной отдачей, как над своим текстом, стараюсь сделать его как можно лучше. Если что-то не получается, значит это уже выходит за рамки моих способностей и возможностей. Переводы я люблю, как в какой-то степени свои тексты, тоже. Но всё равно придумала их не я, я их просто пересобрала.

– Но бывает иногда, что перевод намного лучше оригинала?

– Это популярное мнение, но в данном случае, я думаю, что категории «лучше» или «хуже» неприменимы, потому что перевести можно в разном режиме: кто-то реагирует на юмор в тексте, кто-то чувствует ритм написанного, а кто-то бьётся за точнейшее совпадение оригинала и перевода. К слову, есть такой повод для споров в переводческой и читательской среде: надо ли переводить в точности все товарные знаки и фирменные наименования, которые свойственны американскому обществу? Следует ли уточнять, что герой пил чай марки «Пиквик», или достаточно указать, что это был чайный пакетик, потому что у русскоязычного читателя не возникнет характерных американцам эмоций. Одни считают, что это важно, а другие, наоборот, не видят в этом необходимости. Я в одном из своих переводов, столкнувшись с такой ситуацией, всё же решила указать название, приведённое в оригинале, дав соответствующую ссылку с разъяснениями (но их, если честно, не очень любят читатели). Переводить можно по-разному: можно придерживаться фактической точности, можно сосредоточиться на стиле. Поэтому, автор создал определённое произведение, а у меня другая ситуация. Надо помнить о том, что переводчик – это автор, максимум, производного произведения, а не оригинала. Если хочется увидеть то, что написал автор, то придётся читать оригинал.

– У нас можно приобрести книги, переведённые вами?

– Переводы мои время от времени попадаются в книжных магазинах Librarius, Carturești и Biblion, но я специально их не отслеживаю. Из того, что продаётся сейчас, это мои нон-фикшн книги по мифологии – по румынской мифологии, по мифологии воды, которые я пишу уже для другого издательства «Манн, Иванов и Фербер» (МИФ). Их можно купить, а вот из переводов не могу сказать, что есть в продаже у нас сейчас.

– Перечитываете ли вы свои переводы предыдущих лет?

– Стараюсь этого не делать, потому что хочется всё переделать. Где-то я вижу неудачные места, на которые в тот период мне не хватило знаний и умений. Кроме того, в игру вступает перфекционизм и кажется, что нужно было бы исправить текст. Это занятие бесконечное, как ремонт. Иногда редактор на меня злится, когда я говорю, что книгу перевела, но хочу ещё раз (два, три) всё перечитать.

– Как оценивают критики качество переведённых вами произведений? И как вы реагируете на критику?

– Лучше отзывы вообще не читать, потому что критика неизбежно портит настроение. И даже в ситуации, если критик абсолютно прав, у меня нет машины времени, я не могу вернуться назад, чтобы исправить какую-то неточность. И не факт, что в будущем попадётся что-то похожее, чтобы можно было учесть рекомендации критиков. На мой взгляд, лучший вариант, когда перевод не упоминают, а рецензируют именно книгу, роман, как таковой.

От фантастики – к нон-фикшн

– Поговорим немного о вашем писательском таланте. Когда вышла ваша первая книга?

– Первый мой роман «Невеста ветра» вышел в 2007 году, то есть, после того любительского перевода и до того, как я занялась этим всерьёз. Но это было не очень удачное издание, после него произошла длительная пауза. Выходить мои книги уже начали после того, как я мало-мальски зарекомендовала себя как переводчик. А первый нон-фикшн появился в 2022 году, когда я оставила преподавательскую деятельность и переводов стало чуть меньше. Первая книга «Румынские мифы» получилась удачной во всех смыслах, она хорошо пошла. Я написала вторую книгу – «Мифы воды». А третью сдала в августе текущего года – это книга о мифологии Балкан. Сейчас она готовится к изданию, пока трудно сказать, когда выйдет.

– «Невеста ветра», «Белый фрегат», «Звёздный огонь» собраны под одной обложкой в книге «Дети Великого Шторма». На сайте библиотеки Ломоносова написано, что ваша трилогия «о мире бескрайних океанских просторов и бесчисленных островов, населённом, помимо людей, удивительными существами, в числе которых самые необыкновенные — живые корабли, способные вступать в ментальную связь со своими навигаторами». Откуда у вас такой полёт фантазии?

– (Смеётся). Это, знаете, как у Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…». Просто из фрагментов постепенно собирается-собирается материал, а потом, как фрагменты пазла, это всё складывается в картинку. А я смотрю и понимаю, что из неё можно сделать интересную историю. Этот процесс мне сложно объяснить. Я сейчас работаю над повестью, и вот за два дня я написала половину авторского листа (один авторский лист равен 22-23 машинописным страницам или 40 тыс. знаков, включая пробелы. – Прим. автора), очень удачный фрагмент получился. Но до этого я открывала этот файл месяц назад. В течение этого периода я ничего не писала, даже толком ни о чём не думала, но где-то в подсознании история, оказывается, продолжала формироваться, и вот в один день, как будто лампочка включилась, я села и дописала главу. Теперь до очередного вдохновения опять будет пауза. Здесь, на самом деле, сложнейшее сочетание вдохновения и планирования. План есть, но не всегда себя можно заставить сесть и писать, потому что написанное через силу улетит в корзину.

– Вы раньше преподавали в ULIMе, почему оставили педагогическую деятельность?

– Я преподавала в ULIMе до 2021 года. Это был сложный период, когда нужно было преподавать в положенном ритме, то есть я работала с полной нагрузкой, с полной педагогической нормой до определённого момента, а из переводов уходить не хотелось, поэтому было очень сложно совмещать одно с другим. Пандемия немного освободила от необходимости ходить в университет, проводилось онлайн-обучение. Но по совокупности обстоятельств, в том числе не связанных с литературой, я решила оставить преподавательскую деятельность и заниматься только переводами и литературой.

– Есть ли у вас какие-то награды за переводы, за написанные вами книги?

– Я была удостоена награды за переводы в 2017 году как лучший переводчик по версии «Еврокона» (это конвент, то есть собрание фантастов из разных стран Европы). А за литературные произведения серьёзных наград у меня нет, только номинации. Но я горжусь тем, что мой нон-фикшн по румынской мифологии попал в лонг-лист российской премии «Просветитель». В шорт-лист, к сожалению, он не пробрался.

– Произведения каких авторов вы считаете, что должны быть переведены для того, чтобы как можно больше людей их прочитали?

– Это сложно сказать. Допустим, из румынских авторов до сих пор плохо представлен на русском языке Мирча Кэртэреску. Кажется, один какой-то его сборник был переведён, но из всего массива его творчества это маловато. Есть ещё румынские авторы, которые мне нравятся. Писательница Дойна Рушть, например. Она более склонна к магическому реализму, историческим аспектам. Очень интересная писательница. Есть довольно много произведений фэнтези, фантастики, которые, относительно малоизвестны, но заслуживают внимания, однако конкретных авторов я вам сейчас не назову.

– Сегодня вы над чем работаете?

– Сейчас я делаю перевод для издательства «Астрель-СПб». С МИФом по нон-фикшну мы кое-что обсуждаем на будущее, но это пока секрет. А художественный текст я пока пишу «в стол», потому что сама толком не знаю, что из этого выйдет.

– Огромное спасибо вам за интересное интервью!

Лидия Чебан