Почему Республика Молдова имеет право на суверенитет

Сегодня в Молдове часто поднимается вопрос, связанный с нашей независимостью. Вопрос актуальный и важный. Насколько Молдова имеет основание для независимого развития и насколько это развитие зависит от Румынии?

Республика Молдова существует более 30 лет и для большинства граждан независимость Молдовы не ставится под вопрос, но часть общества и некоторые политические силы все еще пытаются сделать эту тему предметом обсуждений. Как сторонникам независимости при данном политическом раскладе противостоять этим деструктивным дискуссиям? Что в позиции патриотов несовершенно и позволяет оппонентам вновь и вновь поднимать эту тему? Что дает им право выдвигать лозунги, призывающие лишить нас самостоятельного пути развития?

Все эти вопросы связаны с понятием государства и способностью правящих элит сохранить независимость этого государства. Попробуем рассмотреть эти проблемы с точки зрения традиционализма, как теории развития суверенных и священных традиций, и этатизма, т.е. теории развития государств.

Мнения разделились

Этатизм (от французского État — государство) — мировоззрение и идеология, абсолютизирующие роль государства в обществе. Эта тема для нас сегодня весьма актуальна, ибо провозгласить государство - это одно, а создать его и дать ему возможность развития - на деле весьма сложно. Наши элиты не вполне понимают роль государства и роль власти в формировании социальной системы общества.

Основные энциклопедические источники дают определение государства как политической формы организации общества на определённой территории, политико-территориальной суверенной организации публичной власти, обладающей аппаратом управления и принуждения, которому подчиняется всё население страны. Однако ни в науке, ни в международном праве не существует единого и общепризнанного определения понятия «государство». «Страна» является близким, но не тождественным государству термином, как правило, понимаемым более широко. В целом сегодня отсутствует единое мнение о том, что является государством, а что нет.

Нет и единого мнения по поводу происхождения суверенитета и абсолютной власти того или иного государства. Наиболее известное и используемое определение суверенитета исходит из того, что он происходит от народа или нации. Однако и это определение не повсеместно. Многие монархии видят основу суверенитета либо в Божьей воле, либо в наличии обладателя этой воли - монарха. Пример - Саудовская Аравия или Лихтенштейн, где несколько лет назад вернулись к практически абсолютной монархии. Другой пример – государство-город Ватикан, который производит свой суверенитет от Божьей воли и считает себя его репрезентантом на земле.

То же самое происходит с абсолютными монархиями Востока и Азии в целом. В мире есть даже империя, чей правитель до недавнего времени считался Богом на земле, это Япония. До 1979 таким государством был Иран, до Второй мировой войны - Китай и Манчжурия. Так же рассматривают свою власть раджи Индии, вожди и царьки Африки.

Начали за здравие, кончили за упокой

Итак, мы видим, что не все считают власть в государстве происходящей от народа. Такая идея появилась совсем недавно, - триста лет назад, когда английская, а затем французская интеллектуальная мысль поставила в основу образования государства так называемый «общественный договор».

Что такое общественный договор или, как его иначе называют, социальный контракт? Общественный договор означает соглашение, достигаемое гражданами по вопросам правил и принципов государственного управления с соответствующим им правовым оформлением. В соответствии с главным принципом теорий общественного договора, легитимный государственный орган формируется на основе принудительного согласия управляемых.

Первым и наиболее ясно сформулировавшим подробную теорию общественного договора был Томас Гоббс. Согласно Гоббсу, жизнь людей в «естественном состоянии» была «одинокой, бедной, неприятной, жестокой и короткой». Общественный договор был событием, когда люди объединялись и отказывались от своих естественных прав. Таким образом, общество больше не находилось в состоянии анархии. Государство Гоббс рассматривает как результат договора между людьми, положившего конец естественному догосударственному состоянию «войны всех против всех».

Локк полагал, что частные лица согласились бы сформировать государство, обеспечивающее «нейтральное судейство», которое бы защищало права на жизнь, на свободу и на собственность тех, кто жил бы в пределах этого государства. В своём трактате «Об общественном договоре» Жан-Жак Руссо изложил другую версию этой теории, основанную на народном суверенитете. Известный лидер и идеолог анархизма Пьер-Жозеф Прудон вообще считал, что вместо договора между человеком и правительством «общественный договор представляет собой соглашение человека с человеком; соглашение, которое должно привести к тому, что мы называем «обществом», к «отречению от любых претензий к управлению окружающими».

Мы видим, что многие философы, исповедующие позитивистско-рационалистическое понимание государства, начав за здравие, заканчивают за упокой. Т.е. они заканчивают фундаментальной мыслью Фридриха Ницше: «Государство есть самое страшное из чудовищ». Так, в их понимании суверенным источником власти являются уже не высшие инстанции (т.е. монарх), а суверенитет, происходящий от народа. Данное обстоятельство не только путает умы и суть политической жизни в обществе, но фактически есть полное непонимание сути государства. Исключение составляют философы - сторонники радикального монархизма и абсолютизма, но и у них концепция высшей власти оформлена предвзято и зачастую несуразно. Все это приводит к моральному нигилизму, подобному политическим взглядам итальянского мыслителя Никколо Макиавелли, у которого государь вообще может делать со всеми что угодно и как угодно, только бы это было полезно для его высшей власти. Такой средневековый аморализм в понимании высшей власти не дает разрешения вопроса о сути этой власти и сути высшего суверенитета.

Власть как Высший долг

Другим важным полюсом, который противостоит позитивистско-рационалистическим концепциям власти, является философия традиционализма, видящая в основах власти священное божественное начало. Начало не в абсолютной монархии с ее аморализмом и принципом «государство - это я», принятом во французском монархизме, а в суверене и высшем сакральном законе, который он должен соблюдать, управляя государством и подданными.

В основах такого государства философы-традиционалисты видели т.н. «трансцедентальный реализм», который строился на принципах высшего закона. В индоарийских Ведах это - рита, в брахманических текстах именуемая дхармой. Перевод санскритского слова дхарма – это «Высший долг» (долг перед духом/родом/Богом) или «Предназначение» (предназначение духа в данном теле, в данное время и данном пространстве/окружении).

Нечто подобное было и в Древнем зороастрийском Иране, который имел с ведической Индией одни корни. Зороастризм не только развил государственные концепции до божественного Абсолюта как источника власти, но и определил на социальном уровне священные законы. В соответствии с зороастрийскими воззрениями, все люди делятся на две категории: ашаваны (приверженцы Аши, праведные, те, кто стремится нести миру добро) и друджванты (приверженцы Друдж, лживые, несущие миру зло). Благодаря поддержке бога Ахура Мазды праведные должны побеждать Друдж и мешать её приверженцам губить мир. Власть исконно присуща здесь только приверженцам Аши и, следовательно священна, и никакие теории власти по праву войны и захвата здесь не работали.

Итак, мы видим, что традиционализм активно использует древние религиозные символы, имеющие происхождение в примордиальных религиозных традициях. Итальянский философ традиционалист Юлиус Эвола в этом плане писал: «В тесной связи с изложенным до этого момента кругом идей находится тот смысл, который закон и государство имели в глазах человека Традиции. В принципе, в качестве предпосылки традиционного понятия закона следует указать трансцендентный реализм. Понятие закона имеет сокровенную связь с истиной, реальностью и устойчивостью, присущих «тому, что есть», особенно в арийских формулировках — в Ведах понятие рита часто имеет тот же смысл, что и дхарма, и используется для обозначения не просто порядка в мире, мира как порядка (κόςμος), но переходит на более высокий план, обозначая истину, право, реальность, тогда как его противоположность - анрита - означает ложное, несправедливое, нереальное. Мир закона и, соответственно, государства равнозначен миру истины и реальности в высшем смысле». («Восстание против современного мира».

В другом месте Эвола, ссылаясь на видного традиционалиста - француза Рене Генона, пишет: «На подобном уровне «царь справедливости» соответствует уже использованному выражению «вселенский царь» (дхармараджа), из чего, кстати, следует, что понятие «справедливости» настолько же выходит за рамки профанического понимания, как и понятие «мира».

Наконец, подобное понимание справедливости свойственно платонической концепции государства, которая является чем-то большим, нежели просто абстрактной моделью, и во многих аспектах может считаться отзвуком традиционного устройства более древних времен. У Платона идея справедливости, воплощением которой является государство, находится в тесной связи с принципом «каждому свое». Согласно этому принципу, каждый должен исполнять функцию, соответствующую собственной природе. Таким образом, «царь справедливости» также является первоначальным законодателем, учредителем каст, устроителем учреждений и обрядов — всей этико-сакральной совокупности, которая в арийской Индии обозначалась понятием дхарманга и которая в других традициях соответствует местной обрядовой системе, с соответствующими нормами индивидуальной и коллективной жизни. Это предполагает, что царская функция обладает высшей силой познания. И если, согласно Платону, на вершине иерархии настоящего государства должны стоять мудрецы, то здесь указанная традиционная идея обретает более определенную форму.

Власть как божье покровительство

Идея справедливости всегда шла рука об руку с идеями высшей священной власти. Справедливость и власть неразделимы, и право на нее имеет лишь тот, кто обладает способностью различать добро и зло. Такой была концепция власти в древнем мире и исходила она от высшего правителя. Правда, здесь есть исторические нюансы. Рене Генон считал, что изначальная власть свойственна лишь жрецам, и царя возводил к этому сословию. Другие, тот же Юлиус Эвола, видели во власти нечто рыцарское, или, выражаясь языком индийского брахманизма; кшатрийское начало. Сословие кшатриев представляет собой то, что принято обобщенно называть аристократией. Революция кшатриев – это попытка узурпации высших властных полномочий и социальных функций в обществе воинского сословия. Примерами победы кшатриев могут служить реформы древнеиндийского царя Ашока, который ввел в Индии ранний буддизм хинаяны, отрицающий сословия и касты, разгром Ордена Тамплиеров Филиппом Красивым, первый этап европейской Реформации, политические нововведения Петра Первого.

Именно эту «революцию кшатриев» Рене Генон считал что источником всех зол. Она, по его мнению, десакрализировала власть и государства древности. Согласно Эволе, вселенский верховный владыка, является не только «господином мира», но и господином «закона» и «справедливости». «Мир» и «справедливость» являются двумя основными атрибутами царственности, которые сохранялись в Западной цивилизации вплоть до времен Гогенштауфенов и Данте. Кшатрии же, получив власть, не вполне четко понимали ее суть.

Так в чем ее суть? Выражаясь языком латинского права, высшая власть это империум и его обладание есть следствие божьего покровительства. Империум римлян - это хварна Ирана, и его носитель был по праву обладателем власти, но власти не от народа, а власти божественной, равносильной теофании. Теофания, то есть непосредственное явление божества, известна в различных религиях. Упоминается она и в Ветхом завете, когда Моисей говорил с Богом « и Бог отвечал ему голосом». (Исх. 19:21) В Новом завете антропоморфной теофанией является как вся земная жизнь Иисуса Христа, так и его явления после Воскресения.

Таким образом мы видим, что высшая власть имеет происхождение божественного порядка, имеет небесный космический принцип, и только она является суверенной.

Сегодня понимание всего этого очень важно для нашего государства, ибо по происхождению власти Молдова имеет два истока своего суверенитета. Один - от МССР и Советского Союза, который был организатором нашей автономной государственности. Но в этом случае правопреемник СССР - Россия хранит в себе источник нашей власти. Это нелепо.

Другой исток – суверенный, и идет от Молдавского княжества, где и были в принципе истоки нашего суверенитета и государственности. Не от Драгоша, а именно от Богдана Основателя. От 1359 года. Если мы обоснуем свою правопреемственность от Молдавского княжества, а именно к этому, пока на дискуссионном уровне, призываем мы, то обоснуем и наш суверенитет, ведь наше государство имеет глубокие исторические корни. Власть в Молдове суверенна и имеет истоки в нашей средневековой государственности, и это, и только это - корень нашего суверенитета, корень нашего бытия и нашего, более чем семисотлетнего присутствия на карте Европы. И не важно, что суверенная династия господарей Мушатинов канула в лету, важно, что государство, которое они основали, существует и сегодня. Существует и будет существовать, помня и возрождая в вечном возвращении свои корни и благие дела предков.

Вячеслав Матвеев