Английский поцелуй: что ждет ЕС после развода с Великобританией?

Пока Республика Молдова по-прежнему декламирует неуклонный и необратимый курс на евроинтеграцию, в самом Евросоюзе после выхода Британии, могут начаться совершенно другие процессы. Евросоюз в том виде, в котором мы его знали с момента основания, пережив свой любопытнейший жизненный цикл, рискует вернуться в исходную точку. Без потерь этот геополитический глобальный процесс не обойдется.

Брексит - это не только повод руководству ЕС задуматься над необходимостью проведения реформ. Это более чем четкий сигнал национальным правительствам стран-членов ЕС задуматься над собственными национальными интересами. Кто же потеряет, а кто выиграет из-за того, что ЕС затрещал по швам?

Отношения без обязательств

Отношения сохраняем. Но без обязательств. Вот главный посыл разъехавшихся супругов по разным квартирам, но при этом сохранивших лицо перед благочестивой общественностью.

Пламенной, и одновременно, беспомощной некоторые европейские СМИ охарактеризовали речь президента Франции, адресованную британцам в последний для Великобритании день в составе ЕС: «Ла-Манш нас не разделил, не разделит и Брексит». Но тут же Эммануэль Макрон, как передает BBC, в своем телевизионном обращении заявил, что «агитация за Брексит была построена на лжи, преувеличениях и упрощениях». При этом Макрон признал, что все же выход Великобритании из ЕС — это урок для ЕС, который нуждается в реформах.

С одной стороны — «вы сами этого хотели, вы это получили, нам будет вас недоставать, но теперь вы в свободном плавании». Но с другой - так ли уютно будут себя чувствовать без Лондона Париж с Берлином, которые до сих пор при поддержке британского правительства по многим ключевым вопросам в Европейском парламенте и Еврокомиссии играли главную скрипку?

Выход Великобритании из ЕС — это вопрос не столько о будущем британцев, сколько о будущем союза оставшихся 27 стран ЕС, которые лишились, как отмечают эксперты, «одного из главных оппонентов углубления европейской интеграции». Это с политической точки зрения для самого ЕС важно. С той же политической точки зрения произошедшее подорвало доверие к ЕС, к способности брюссельской бюрократии мыслить на перспективу.

С дырой в бюджете

Что до самой Англии, то здесь явно прослеживается желание Великобритании самой выстраивать свою внутреннюю и внешнюю политику, чем она, впрочем, и занималась всегда, разве что с некоторой оглядкой на условия политконъюнктуры Брюсселя.

Для ЕС, как развивающейся и тем не менее сохраняющей доселе монолитность структуры, Брексит несет несколько основных рисков не только политических, но и финансовых. Достаточно напомнить ежегодный финансовый вклад Великобритании в бюджет ЕС, а также ее экономические и торговые связи со странами еврозоны.

Как отмечают эксперты rubaltic.ru после Германии и Франции экономика Великобритании была одной из крупнейших в еврозоне, соответственно и крупнейшим донором. Теперь после выхода ее из ЕС совокупный бюджет стран-членов ЕС ежегодно будет терять 16,5 миллиардов евро. Это примерно пятая часть всех поступлений в бюджет Евросоюза.

Образовавшаяся дыра в бюджете неминуемо ударит по всей финансовой и экономической вертикали внутри ЕС. И если 52% британцев согласно результатам референдума по Брекситу мечтали о выходе из Европейского союза и отпраздновали этот исторический момент возгласами «Наконец-то!», то для ряда стран еврозоны наступили тяжелые времена. Самые большие опасения вызывает дальнейшая политика Брюсселя в отношении прибалтийских стран, а также Болгарии и Румынии, которые за годы членства в ЕС так и не достигли ожидаемого от них уровня политической, финансовой и экономической зрелости, и продолжают считаться отсталой периферией Евросоюза.

Этим странам придется нелегко, хотя бы по той простой причине, что они привыкли сидеть на дотациях Брюсселя, не предложив взамен адекватной экономической политики. К тому же в этих странах до сих пор есть проблемы с коррупцией и системой правосудия, а так называемые институциональные реформы вызывают у руководства ЕС больше нареканий, нежели одобрение.

Первые потерпевшие

В списке первых потерпевших от Брексита оказались выходцы из стран Балтии, которые составляли основную часть трудовых мигрантов в Англии.

Кстати, с чего собственно началась инициатива по выходу из состава ЕС в Англии — с недовольства миграционной политикой: сторонники Брексита открыто обещали британцам, что после выхода из ЕС будет восстановлен жесткий контроль над госграницей, что позволит сбить наплыв трудовых мигрантов из Восточной Европы.

Недовольство миграционной политикой в странах ЕС растет с каждым годом. И отчасти его можно назвать оправданным. Отсюда и изменение расклада политических сил в Европейском парламенте и национальных правительствах, где чаще побеждают так называемые партии националистического толка либо левые, отстаивающие национальные интересы своих стран.

Жизнь «до» и «после»

Для того, чтобы понять какие страны могут пострадать от Брексита, спровоцировавшего необходимость кардинального пересмотра политик Брюсселя, а каким странам Евросоюза нечего опасаться за свое будущее, достаточно иметь представление о том, как этим странам жилось до вступления в ЕС, и как им живется сегодня.

Румыния в составе ЕС вместе с Болгарией с 2007 года. Когда эти страны получили уникальную возможность стать членами европейского сообщества, изначально было понятно, что им придется еще много поработать, чтобы соответствовать критериям и стандартам ЕС.

Эксперты открыто говорят о том, что это была политическая сделка — расширение влияния Запада на Восток, в том числе, через взятие под контроль ЕС таких стран как Румыния и Болгария.

Некоторые склонны считать, особенно представители экспертного сообщества внутри Румынии, что их стране нечего было терять при вступлении в ЕС. То есть, хуже и быть уже не могло, поэтому страна рискнула. Выиграли ли румыны от присоединения к ЕС?

Однозначный ответ можно услышать опять-таки от представителей политической элиты Румынии. Сами румынские граждане особенно в последнее время начинают ностальгировать по давним временам периода правления Чаушеску, отмечая, что хоть и бедно жили, но с гарантированной заработной платой, местом работы и без долгов перед внешними кредиторами.

Очевидный плюс от евроинтеграции для Румынии — это открытие границ. Сегодня Румыния занимает четвертое место в ЕС по трудовой миграции румын в другие страны еврозоны. Румынские гастарбайтеры переслали в Румынию только за последние 10 лет более 50 миллиардов евро. Для сравнения: за тот же период инвестиции ЕС в Румынию составили более 40,5 миллиардов евро.

Заработная плата в Румынии, как и в Болгарии, на сегодняшний день самая низкая в сравнении с другими странами Европейского союза — на уровне 275 евро.

Растет безработица. Демографическая ситуация очень схожа с ситуацией в Молдове: население страны стремительно стареет, а экономически активное население мигрирует в другие страны. При этом рождаемость низкая, а процент смертности высокий. Румыния и Болгария лидируют в топе стран по низкой продолжительности жизни в ЕС — на 10 лет ниже в сравнении с другими странами.

Тем не менее темпы экономического роста в Румынии достаточно высокие, но несмотря на это социально-экономический уровень развития по странам ЕС остается ниже среднеевропейского. Напрашивается интересный вывод: в стране даже с более или менее развитой экономикой не обязательно предполагается наличие высокого уровня жизни населения.

До сих пор экономику Румынии нельзя назвать конкурентоспособной, она практически полностью зависима от внешнего финансирования (как в части экспорта, так и в части импорта) из еврофондов, а также западных кредиторов. В итоге, не только не удалось завалить товарами, произведенными в Румынии, открывшийся огромный европейский рынок. Румыния потеряла и тот потенциал промышленного производства, которым обладала до вступления в ЕС по ряду отраслей. Не хватает Румынии масштабных инвестиций для перехода на высокотехнологическое промышленное и сельскохозяйственное производство.

В 2010 году Румыния взяла кредит у МВФ на 20 миллиардов евро, возглавив список должников Международного валютного фонда. Но уже спустя два года правительство этой страны вновь было вынуждено запросить финансирования у внешних кредиторов на стимулирование роста экономики. В итоге внешний долг Румынии с 2008 года по 2013 год по данным CIA World Factbook вырос в структуре ВВП с 13,6% до 36,7%. По итогам 2018 года данный показатель составил более 35% (35,1%).

Одной из основных проблем, с которой столкнулся ЕС при реализации своей политики в Румынии, это неспособность румынской администрации освоить финансовую помощь в виде грантов и кредитов, выделяемых румынам на развитие из еврофондов. Это привело к тому, что за несколько последних лет Румыния по собственной вине упустила инвестиционные возможности на десятки миллионов евро.

После выхода Великобритании из ЕС, такие страны как Румыния, зависимые от дотаций из бюджета ЕС, рискуют в ближайшие несколько лет перейти на скудный паек. Уже ведутся разговоры о том, что первыми могут быть свернуты инфраструктурные проекты, будет пересмотрена помощь странам в вопросе покрытия внешних долговых обязательств. В любом случае, период будет непростым для Румынии.

Греция, пожалуй, один из ярких примеров европейской интеграции.

Ожидания от членства в ЕС у греков были большими — рост экономики, сокращение преступности и уровня бедности среди населения.

Реальность, с которой греки столкнулись в европейской семье, оказалась куда более суровой. За 39 лет практически уничтожена промышленность. Сельское хозяйство развивается по остаточному принципу. Львиная доля сельскохозяйственной продукции импортируется.

Закрыты заводы по производству сахара, фабрики в текстильной промышленности. До вступления в ЕС Греция могла гордиться своими судоверфями, сегодня их практически нет.

После вступления в ЕС Греция производит только по квотам, устанавливаемым руководством ЕС. Не больше, не меньше. Таким образом страна вынужденно импортирует товары, которые могла бы сама производить. Урезание экономического суверенитета (на это страны-члены ЕС при вступлении соглашались осознанно) привела к сокращению многих ранее бюджетообразующих отраслей сельского хозяйства Греции, таких как, например, рыболовство, виноградарство. Из-за ввода квот больше всего ущерб понесла винодельческая отрасль.

При этом в первые годы членства в ЕС Греция демонстрировала «экономические успехи», если верить отчетам национального правительства и брюссельской бюрократии. Греция щедро дотировалась из европейских фондов, ее ставили в пример другим странам еврозоны. До финансового кризиса 2008 года там были одни из самых высоких заработных плат и пенсий, а также пособия и льготы.

В ущерб развитию внутреннего реального сектора экономики в стране основной упор делался на развитие сферы услуг - в итоге в структуре ВВП данный показатель вырос до 75%.

Греческую «историю успеха» подпитывали огромные кредиты. В результате, даже после попыток минимизировать последствия кризиса в 2008 году, Греция к 2013 году только по государственным долговым обязательствам должна была 321 миллиард евро.

Греция — особый случай в истории евроинтеграции еще и потому, что помимо прямых дотаций на поддержание экономической и финансовой стабильности со стороны еврофондов, в эту страну поступала кредитная помощь не только со стороны коммерческих структур ЕС, но и со стороны западных партнеров по финансированию в лице, к примеру, того же МВФ.

Такой рост долга государства (12,7% от ВВП) является в истории стран ЕС беспрецедентным, и отчасти, он спровоцировал последующий бюджетный кризис в еврозоне с 2010 года по 2014 год. Под угрозой исчезновения оказалась вся монетарная политика Евросоюза.

Чтобы справиться с «греческим кризисом» с помощью доноров в лице Еврокомиссии и МВФ были приняты точечные меры кредитования Греции. В итоге, грекам пришлось свернуть ранее популярные в стране социальные программы поддержки различных категорий населения, перейти в режим жесточайшей экономии, сократить пенсии и зарплаты. Грекам это не понравилось, и вся страна была охвачена акциями протеста против политики Брюсселя.

На сегодняшний день с кредитами от МВФ Греция расплатилась, но большой вопрос, когда страна сможет рассчитаться по долговым обязательствам с ЕС. Судите сами: отсрочка по погашению задолженности продлена для Греции до 2033 года. Общая сумма долга греков перед ЕС, соответственно перед всеми странами-участницами еврозоны составляет 40% от общего долга страны — 96, миллиардов евро. Есть у Греции долговые обязательства перед другими кредиторами.

Согласно официальной статистике правительства Греции, в первом квартале 2019 года был зафиксирован самый большой рост ВВП с 2012 года — 47,94 миллиарда евро.

При этом с 2008 года ВВП Греции сократился на 25%. По цепочке выросла безработица из-за мер жесткой экономии — на 27%, а доходы населения сократились более, чем на 40%.

До сих пор Греция не может выйти на стабильный прогноз экономического роста. И это несмотря на то, что в совокупности только эта страна за последние восемь лет получила финансовой и кредитной помощи в размере 240 миллиардов евро.

Португалия и Испания вступили в состав ЕС в одном и том же 1986-м году, но по уровню развития Португалия отставала от Испании. Однако жизнь в рамках ЕС именно для Португалии стала настоящей, неподдельной историей успеха. Хотя уровень жизни оставляет желать лучшего в сравнении с богатыми странами еврозоны. И португальцы еще помнят, как их обидно называли «европейцами на задворках Европы»

К примеру, европейские эксперты приводят такую статистику: сегодня португальцы живут на 25% ниже среднестатистического уровня по странам еврозоны, однако тратят на свои нужды вдвое больше, чем на момент вступления в ЕС.

ВВП вырос с 1986 года почти на 80%. Отказавшись от части экономического суверенитета в пользу членства в ЕС, промышленность, а также сельское хозяйство этой страны пострадало. Напротив, выросла сфера услуг и торговли, развился туризм, который сегодня является одной из самых приоритетных отраслей Португалии.

Несмотря на рост импорта до 39-40% в структуре ВВП, экспорт также стабильно растет, что позволило в стране еще семь лет назад впервые выйти на сбалансированную бюджетную политику.

В Португалии в рамках ЕС была развита дорожная инфраструктура, чего нельзя было сказать на момент вступления в ЕС.

За первые 30 лет в составе ЕС Португалия получила помощи от европейских фондов в размере 80 900 миллиардов евро.

Эксперты отмечают, что именно переход на евро и отказ от национальной валюты стал болезненным ударом для реального сектора экономики. В частности, пострадало сельское хозяйство, которое в Португалии до вступления в еврозону было стратегической отраслью. Но дотации извне позволяли жить на широкую ногу, что привело к 2009 году к росту госдолга до 175% в структуре ВВП. За 10 лет по итогам 2019 года госдолг удалось сократить до 121,5% в ВВП.

Тем не менее Португалия не избежала последствий политики еврозоны в социальном секторе: уровень занятости снизился с 1986 года, росла безработица, которая сократилась только в последний год за счет развития туризма.

Но как удалось за последние всего за пять лет изменить в корне тренд отсталой страны еврозоны?

Когда власти Португалии после финансового кризиса 2008 года осознали, что не хотят повторить печальный сценарий Греции, они стали отстаивать собственные инициативы по выходу страны из кризиса, основываясь исключительно на внутренних национальных интересах своего народы и страны в целом. Что было сделано в первую очередь — Португалия перестала следовать рекомендациям западного кредитора в лице МВФ, а также начала вести конструктивный диалог на своих условиях с Европейским Центральным банком и Европейской комиссией, которая отвечает за распределение средств из фондов ЕС.

Национальное правительство отказалось от мер жесткой экономии, которые были применены в Греции, и таким образом стимулировало рост потребления, что привело к совокупному росту ВВП.

Сегодня экономисты прогнозируют сокращение государственного долга Португалии к 2021 году со 121,5% в ВВП до 116%.

В 2017 году заработная плата государственных служащих в Португалии составляла более 1500 евро, а пенсии в размере почти 900 евро были проиндексированы и индексируются ежегодно с учетом роста инфляции, равно как и зарплаты в госсекторе, а также в реальном секторе экономики.

И даже если эксперты предрекают в 2020 году новые экономические вызовы, снижение роста ВВП во всех странах еврозоны и в частности в Германии, Португалии, Нидерландах, то надежды на то, что Португалия с ними справиться, больше, чем у кого бы то ни было.

Эстонцы, латыши и литовцы в одном котле и порознь. Пожалуй, так можно охарактеризовать сегодня ситуацию в странах Балтии с учетом их опыта в составе ЕС. Эти страны были приняты в европейскую семью одновременно. Но наравне с экономическими и политическими выгодами эти страны многое и потеряли, и теперь эти потери по подсчетам экономических экспертов несравнимы с теми льготами и выгодами, которые ЕС предложил странам Балтии взамен.

Получили эти страны свободное передвижение трудовой силы, товаров и услуг. Потеряли промышленность, сельское хозяйство и суверенное право развивать свою экономику. Эксперты отмечают, что если вдруг отрезать от европейской кормушки прибалтов, то их правительства не протянут и года без внешней помощи.

Рыболовный промысел, который попал под жесткое квотирование, практически деградирован. Его мощности ничтожны по сравнению с теми объемами, которые были до вступления в ЕС. Флот, которым гордились прибалты, был разобран на гайки, и распродан на металлолом.

Поначалу фермеры из Эстонии, Литвы и Латвии охотно принимали субсидии от ЕС за отказ выращивать собственную продукцию на своих земельных участках. В итоге эта политика привела к полной утрате функционирующего сельского хозяйства широкого традиционного профиля со смежными отраслями.

Итоги жизни в ЕС для стран Балтии обернулись зашкаливающей миграцией коренного населения в страны еврозоны — каждый пятый житель.

И что теперь делать эстонцам, литовцам и латышам, правительства которых весь пыл и энергию потратили на политкорректность, выгодную брюссельской бюрократии, с явно выраженной антироссийской риторикой, нежели на развитие экономик своих стран?

***

Но как говорится, не бывает худа без добра. Брексит это не только повод руководству ЕС задуматься над необходимостью проведения реформ. Это более чем четкий сигнал национальным правительствам стран-членов ЕС задуматься над собственными национальными интересами, над необходимостью выработки национальных политик, которые основывались бы на развитии прочной экономики, и отказе от финансовых подачек в угоду политической конъюнктуре структур ЕС. Стоит призадуматься и Молдове: может, вместо десематнизированной лексики о евроинтеграции и проевропейской политике пора переходить к политике промолдавской?

Евгений Оженов